Крысиный бег. Антонио Морале

всего две недели каникул, вернее, уже меньше, двенадцать дней. За это время нужно хотя бы немного поднабрать мышечную массу, чтобы укрепить скелет, и перейти с самых лёгких к средним нагрузкам. Стыдно ходить и шататься от ветра, или падать без сознания от простого подзатыльника. Даже не стыдно – а неправильно это!

      И даже если б я смог в один день нанести на себя все двенадцать узоров, я бы сначала озаботился укреплением тела стандартным способом. Только через страдания, боль, превозмогая себя и делая чуть больше, чем можешь.

      Так учили меня в приюте, так поступали все герои нашего мира. Просто так узоры или магия не сделают тебя сильным и могучим по щелчку пальцев. Просто так ничего не даётся!

      А ещё (кого я обманываю!) мне нужна была сила и как можно скорее. Самая простая грубая, мужская, физическая сила. Я никогда не прощал обиды и никогда не забывал. Ронни, подросток из моего класса, числился первым в моём списке. Отец Майка в этом коротком списке второй. Простите, ребята! Ничего личного, самая обычная правильная и честная месть. В нашем мире такое спускать нельзя…

      Первые дни тренировок больше походили на пытки. Даже обычный бег заставлял меня страдать. Мышцы постоянно рвались и срастались заново, сухожилия постоянно растягивались и ныли. Болело всё! А вечером я возвращался домой и опустошал холодильник. Не важно что: сладкое, горькое, кислое, солёное, острое. Организму срочно нужны были строительные материалы.

      Дня через три стало полегче. Тело, адаптировавшись к нагрузкам, перестало пытаться убить меня болевым шоком. Я стал сносно подтягиваться, отжиматься, бегать, не пытаясь выкашлять свои лёгкие на землю, и отрабатывал самые простые боевые навыки из своего небольшого, но эффективного арсенала.

      За две недели в этом мире я понял о семье Майки одну простую истину – отец не любит никого, только себя! Как это не видят все остальные, в частности Эля, мне не понятно. За это время я видел его всего четыре раза, но даже этих несколько раз было достаточно, чтобы понять это.

      Они постоянно ссорились с мачехой, и обстановка в доме была невыносимая, какая-то ядовитая. Отец часто не ночевал дома, отговариваясь работой и занятостью, а когда ночевал, то спал в отдельной комнате.

      Он пил энергию и соки из мачехи, постоянно срываясь и крича не неё, она срывалась на мне, придираясь к мелочам и ругаясь. Я терпел молча. Но иногда я не выдерживал и хотел их прибить и спрятать трупы где-то в подвале. Может быть, это и произойдет однажды, если они не успокоятся.

      Не знаю, если к отцу я однозначно испытывал ненависть и презрение, то к мачехе у меня были двоякие чувства. Такое впечатление, что она заложница и террористка одновременно. То она нормальная, то совсем нет. Когда нормальная – она адекватная, разумная, расслабленная и спокойная, а когда приходил отец, и после его ухода – её словно подменяли.

      Наверное, её мне было жалко. Красивая, видная, умная, немного грустная, с красивыми васильковыми глазами и с шикарной грудью, которой могли позавидовать остальные женщины. Почему-то