Крысиный бег. Антонио Морале

уговаривал себя – ещё чуть-чуть, ещё один виток, потерпи ещё чуток, Майки!

      И он вытерпел, вернее, его тело. На улице взошло солнце, а я стоял перед зеркалом и любовался завершённой идеальной фигурой. Узор вышел чуть больше, чем у того меня. Или это так казалось? Грудь мальчишки была не такая широкая, как грудь здорового сорокалетнего мужика из жестокого умирающего мира, каким я был раньше…

      Осталось только активировать Узор. Я приложил руку к рисунку, закрыл глаза и потянулся к нему мысленно, словно к своему спящему ребёнку, отдавая команду проснуться. Грудь налилась силой, затем огнём, а затем обжигающим холодом. Процесс завершился. Мой первый Узор в этом мире. Интересно, какого цвета он у меня получился?

      Всего оттенков двенадцать. Но цвет узора можно увидеть лишь тогда, когда он начинает действовать, наливаясь от светлого к темному или чёрному, самому мощному и сильному.

      Говорят, у настоящих мастеров идеально выполненный Узор наливается тьмой. Рисунки становятся чёрными как ночь, источая тьму вокруг себя и пожирая свет. Но я такие никогда не видел, так что не скажу, правда это или нет.

      Зато я видел узоры у слабаков, выполненные неумелой рукой кое-как, на отъебись, или маленькие и скромные, словно детские рисунки. Такие узоры наливаются цветом детской мочи.

      У меня всегда были красные или бордовые – крепкий середнячок. Хотя, может, не поспеши я их сделать как можно раньше, а поднабравшись опыта, у меня могло выйти лучше – коричневый или серый. На чёрный я даже не претендую, знаю свои пределы. Но в нашем случае ждать и набираться опыта не очень разумно. Жить без узоров – это как прогуляться во время войны с мишенью на спине. Или как запустить юную школьницу в короткой юбочке в клетку с педофилами и насильниками.

      Какого хера я рассуждаю и оттягиваю? Боюсь увидеть результат? Плюнул от злости на самого себя, взял нож со стола и резанул ладонь. Узор на груди полыхнул, а рана на руке принялась затягиваться на глазах. Работает!

      Ещё трижды я полоснул руку и принялся вглядываться в оттенок узора. Бледно-розовый – но это ничего не значит! Для лечения таких ран много сил не нужно. Вот если бы я сломал руку, или лучше потерял ногу, тогда бы увидел его истинную силу и цвет. Но делать я этого сейчас не буду, и так видно, узор вышел идеальный. Огромный, целостный, без единой ошибки. Как минимум он будет тёмно-красный или бордовый, как в моей прошлой жизни.

      Что-то мешалось во рту. Я поводил языком и сплюнул в руку один за одним фарфоровые вставные зубы. Открыл рот, приблизился и заглянул в зеркало. На месте потерянных зубов пробивались новенькие и такие родные мои собственные резцы и клыки. Хм. Выходит, зря отец Майки потратился. Очень жаль. Хотя, нет, вру. Не жаль.

      На сегодня с экспериментами покончено. Дело сделано! Я удовлетворённо улыбнулся беззубым ртом своему отражению в зеркале, сгорбился от усталости и, шаркая ногами по полу, словно столетний старик, пошёл в сторону своей кровати. Как только голова коснулась подушки, я провалился в беспамятство как минимум на пять-шесть часов…

      Глава