Судьба амазонки. Milla Smith

в рваном платье не нужна.

      Девочка старательно наморщила лобик, задумавшись.

      – Хорошо, научусь. А вот Архи не умела шить и корову доить не умела. А меня мама научила. Так ты подождёшь?

      – Я уже старый буду, сама передумаешь. Не волнуйся, я найду тебе жениха, – он поднял девочку на руки и указал на своих воинов, стоящих поодаль. – Смотри, какие у меня ребята, выбирай.

      – А можно?

      – Я же тебе разрешаю.

      – Я сама могу выбирать?

      – Сама.

      – Спасибо, – она благодарно по-детски обняла его за шею. – Только не забудь…

      Слезая с рук, она пообещала:

      – Я обязательно новое платье сошью. Конечно, стыдно в таком ходить. Всё-всё научусь делать и приду выбирать.

      Девчушка, испугавшись собственной смелости, бросилась наутёк, и только маленькие босые ножки мелькали в мягкой, низко стелящейся траве, зелёными островками растущей во дворе. Он посмотрел ей вслед и отчего-то пожалел, что у него нет такой озорной отчаянной дочурки. Многое в своей жизни Клепп наверняка переосмыслил бы.

      Герцог подошёл к своему коню, привязанному отдельно от остальных лошадей, поправил уздечку и, положив руку на седло, уже собирался сесть. Неожиданно непривычная тяжесть навалилась на душу и сковала силы. Он прижался лбом к крутой шелковистой шее своего бессловесного друга. Сколько Клепп так простоял, он не знал. Конь недоверчиво косился на странное поведение хозяина и неуверенно переступал с ноги на ногу. Сзади подошёл Зигвард.

      – Тяжела ноша, – понимающе произнёс он. – Как прошёл разговор?

      – Думаю, успешно, – Клепп вздохнул всей грудью и выпрямился.

      – Какие-либо распоряжения будут?

      – Пусть Фридберт идёт к барону. Ему сейчас нужна поддержка.

      – Что он может сделать? Только и умеет, что успокаивать да убаюкивать.

      – То, что сейчас и надо.

      – Опять будет про веру свою болтать…

      – А ты слышал?

      – Он пытался и меня заморочить, но мне-то ни к чему его бредни. И мои боги неплохо помогают, раз мы с тобой разговариваем. Я цел и невредим, что, учитывая мою бурную жизнь… Так что предавать своих богов не собираюсь и даже слушать мальчишку не хочу!

      – Наши покровители наверху учат воевать, мстить за обиды. А его бог – любить, терпеть и прощать. Наверное, он человечнее…

      – Бог не должен с нами заигрывать! Я лично думаю, что если какой-то род и перейдёт в его веру, то долго не протянет. Когда враг стоит у ворот, с ним надо драться, а не прощать за собственную кровь или пощады просить…

      – Вижу, что ты слушал его лишь урывками. У тебя всё перемешалось. Речь идёт о другом. Зря ты ругаешь Берта. Ладно, пусть идёт к барону – у того душа болит.

      – Душа? – Зигвард усмехнулся.

      – Он – отец. И, кстати, его жизнь важна для нас. С согласия барона мы будем теперь управлять этой землёй. От его имени казнить и миловать, пока моё имя не станет главнее. Я думаю, что соседи – бароны будут в бешенстве, узнав, что мы перехватили лакомый кусочек у них из-под