Книга Герцогини. Фаина Гримберг

оставался просто немецким мужиком,

      раздобывшим в вихре грабежей

      бодрого коня и рыцарские доспехи,

      и отвоевавшим себе в жестокой смуте многолетних войн

      жестокую свободу.

      Мне нравилось падать стремглав

      в забвение всего и вся

      кроме его сурового лица, жестоких глаз,

      бритой головы;

      мощного тела мужика-солдата,

      недавнего наемного воина…

      Я угощала его тяжелыми блюдами,

      которые готовила собственноручно.

      Мне нравилось, как он раскидывал на столешнице

      плотные волосатые руки

      и жрал поросенка,

      нафаршированного цельными орехами, чесноком

      и апельсиновыми и лимонными дольками.

      Он был вояка

      по немецким землям пронесся с отрядом своих головорезов

      как ливень буйный из грязи и камней.

      Они ехали уверенно, оставляя за собой

      мужиков, подыхающих от запихнутых в разинутые рты

      комьев навоза,

      затоптанных копытами мужицких младенцев,

      изнасилованных баб и девок с разодранными ногами

      и вспоротыми животами.

      Только ничего мало-мальски ценного они не оставляли.

      Это была сильная шайка

      Мне нравилось, не знаю, кажется,

      не то, как они поступали,

      а то, что их поступки должны были вызывать возмущение

      Потому мне нравилось…

      Они всё сжигали.

      А это красиво.

      Однажды в детстве я видела, как загорелся верхний этаж

      одного ветхого дома.

      И огонь полетел вниз,

      совсем как мотыльки настоящие,

      только большие.

      Это было красиво.

      Пожары – это красиво –

      когда огонь становится пламенем

      Но чтобы доставлять мне наслаждение,

      Ландскнехт должен был напрягать все свои силы в жестокости

      А силы его убывали

      И вдруг он сказал, что он выше меня по происхождению

      Зачем он сказал, не знаю

      Но я с огромной, захлестнувшей меня радостью

      дала ему размашистую пощечину!

      И страшно насладилась чувством страха от его злого лица

      И побежала и захлопнула дверь

      И он сломал дверь кулаками…

      И такого роскошного страшного совокупления

      никогда в жизни моей не было!..

      Но вот на следующий день он попросил прощения

      и сказал, что любит меня безумно

      А мне это говорили тысячу скучных раз!

      И ночью он был совсем обыкновенным

      Таких у меня много бывало,

      я даже запретила себе думать о таких…

      И все равно он бы мне надоел,

      даже если бы его силы оставались при нем…

      Я приказала слугам не пускать его во дворец

      Но как меня раздражали эти мелочные мысли,

      охватившие меня:

      вдруг он нападет на мой дворец, на меня;

      вдруг его головорезы захотят мстить,

      если он исчезнет…

      Я раздражаюсь, когда жизнь вдруг хочет удушить меня

      своими гадкими мелочами;

      утопить,