Как мы стали детективами после того как я умер. Дарья Юрьевна Малюкова

откровение, которое доступно только ему, – Словно поймала смысл и цель. Можем ли мы дальше общаться?

      Почему-то парень смотрел в пол и ничего не говорил.

      Девушку одолело ощущение, что она сказала что-то неправильно. И то, что произойдет дальше, ей совсем не понравится.

      – Ты знаешь меня всего пару месяцев. Ты даже не знаешь, чем я занимаюсь и что из себя представляю. Я хочу с тобой общаться! Но скажи мне, чем я помог тебе? Я же ничего не сделал, – он поднял взгляд, полный разочарования, но не в ней, а в себе.

      Казалось, это лицо принадлежало совсем другому человеку.

      – Потому что ты не прав, если думаешь, что ты мне не помог. Даже если я ошибаюсь вновь, и ты… предашь меня… – прерывистый выдох сорвался с бледных губ. – Я хочу попробовать, хочу отвести тебе важную роль в своей жизни. Потому что у меня нет других причин, что-то делать.

      Ханако молча сократил расстояние, а затем приземлился рядом, обнимая девушку, пряча лицо в чужое плечо, вынуждая замереть в этой позе.

      – Я не могу спасти тебя, если не могу уберечь от физической боли, – он признавал поражение.

      И начало казаться, что он так прощается.

      Лицо Мегуми вспомнило новое выражение. Глубокое и невыносимое чувство страха: не за свою жизнь, но за упущение, с которым придется жить.

      Если он сейчас произнесет хоть слово о том, что он отказывается от нее, ее будут ждать еще десятки кругов ада, где она будет жить с мыслью об окончании и с желанием дождаться момента, когда все просто оборвется.

      – Нет! Мне все равно, что будет на физическую боль, – чуть ли не плача, она вынудила его посмотреть на себя, мягко обхватывая лицо дрожащими руками. – Мне плевать, что будет. Я уже давно привыкла к этому! Потому что я ничего не могу остановить маму. Но, пожалуйста!

      – Ты… что, влюбилась в меня?

      У Мегуми пропали слова, когда она увидела, как Ханако улыбается, явно дразня ее.

      Это.

      Задело.

      За живое.

      – Я тебе тут душу выворачиваю…

      Тяжелые слезы начинали собирается в глазах, скатились и затекли куда-то под ворот формы, пока она спешила отстраниться, закрыть руками лицо.

      Отвернуться.

      – Прости, – рассмеялся он, но с каждой секундой смех становился все тише, поскольку он делал только хуже, не вынуждая ее обернуться. – Прости. Извини, я не хотел обидеть тебя.

      – Это ощущается глубже, – сказала она. – Это смысл существования. Смысл, что-то делать, а не просто жить.

      Девушка нашла в себе силы взглянуть на него.

      Слезы все не прекращали наворачиваться, и она ненавидела себя за эту истерику.

      Дура!

      Мегуми не хочет быть похожей на свою истеричную мать. И как же её раздражает это проявление слабости!

      Как же это раздражает!

      – Звучит очень неправильно, – Ханако постарался немного остудить этот пыл, поумерить ответственность, которую она на него осознанно, или не очень, возлагала.

      – Деструктивно, – поправила девушка. – Но я пока не могу иначе.

      – Если таково