Остров концентрированного счастья. Судьба Фрэнсиса Бэкона. Игорь Дмитриев

пьес. – И. Д.), и никогда не жил с ней под одной крышей. Когда же секретарь Уолсингем умер (апрель 1590 года. – И. Д.), молодая женщина осталась без покровителя, и муж, естественно, должен был взять на себя заботу о ней. Об их браке стало известно, к тому же графиня Эссекс снова готовилась стать матерью[120]. Реакцию Елизаветы было нетрудно предугадать»[121].

      Эссекс попал в опалу. Супругам было запрещено появляться при дворе. Однако граф решил вернуть расположение Елизаветы. С этой целью он принял участие в рыцарском турнире. Такие турниры с 1570 года ежегодно устраивались в День восшествия королевы на престол (Accession Day; 17 ноября) и представляли собой пышные театрализованные зрелища, хотя их предназначение отнюдь не сводилось к развлечению королевы и двора: турниры демонстрировали отношения сюзерена и подданных, позволяя последним заявить о своей позиции, в том числе и по вопросам текущей политики, urbi et orbi, на них приглашались иностранные послы и почетные гости, что превращало ристалища в своеобразное средство внутренней и внешней пропаганды. Как писал Ф. Бэкон в эссе «О разыгрывании масок и триумфальных процессиях», «что до поединков, турниров и ристалищ, то блеск их по большей части состоит в выездах, когда сражающиеся выходят на поле боя; особенно когда колесницы их влекомы странными созданиями: львами, медведями, верблюдами и т. п.; в девизах, что возглашают они, выходя на бой, и в великолепии их доспехов и коней»[122].

      Вместе с тем турниры принимали форму сложной символической саморепрезентации участников, многослойной игры со смыслами. Так, в поэме «Полигимния (Polyhymnia)» Джорджа Пила (George Peele; 1556–1596), посвященной турниру 1590 года, описывается выезд на ристалище графа Эссекса в траурных доспехах:

      …в иссиня-черном,

      Будучи влеком угольно-черными конями

      В колеснице, которая была эмблемой скорби,

      Ей управляло сумрачное Время, горько рыдая…

      Юный Эссекс, триждославный, цвет рыцарства,

      В мощном доспехе – траурного цвета,

      С черным плюмажем, крылу ворона под стать,

      И на доспехе черном играл свет,

      Как на волнах тенистого потока;

      И черны были копья его – так черны, как черны

      Древки знамен, несомых плакальщиками на похоронах,

      И свита вся была одета в траур;

      Оплакивал же граф того, кто был

      Сладчайшим Сидни, пастухом в лугах зеленых,

      Ученейшим из рыцарей, и чьим наследником

      В любви и в ратном деле стал граф Эссекс…

(Пер. А. Нестерова)

      Особое значение на таких турнирах придавалось импресе – щиту с росписью девизов, с которым рыцарь выезжал на ристалище. Своей импресой для турнира 1590 года Эссекс избрал латинский стих: «Par nulla figura dolori» («Нет образа, [чтобы] выразить скорбь»).

      «То, как Эссекс обставил свое появление на турнире, должно было показать королеве: он скорбит и об ушедшем друге, и o своей опале. Вокруг Сидни к тому времени уже сложился настоящий культ: рыцарь, поэт, идеальный придворный

120

У Фрэнсис и Эссекса было трое детей: Роберт Деверё, 3-й граф Эссекс (Robert Devereux, 3rd Earl of Essex; 1591–1646), Фрэнсис Сеймур (Frances Seymour (урожд. Devereux), Duchess of Somerset; 1599–1674) и леди Дороти Деверё (Dorothy Devereux; 1600–1636). – И. Д.

121

Дмитриева О. В. Елизавета Тюдор. С. 238.

122

Bacon F. Of masques and triumfs // Bacon F. The Essays or Counsels (1890). P. 271. Материал о турнирах взят мною из статьи: Нестеров А. В. Символическая политика.