Хикори-дикори. Агата Кристи

Миссис Хаббард сняла пальто и перчатки и пошла вслед за девушкой. Та жила на верхнем этаже. Элизабет Джонстон открыла дверь и подошла к столу у окна.

      – Вот мои конспекты, – сказала она. – Результат долгих месяцев упорного труда. Полюбуйтесь, во что они превратились.

      У миссис Хаббард перехватило дыхание.

      Стол был залит чернилами. Все записи были густо перепачканы. Миссис Хаббард прикоснулась к конспектам. Чернила еще не просохли.

      Она спросила, прекрасно понимая нелепость своих слов:

      – Вы не знаете, чьих рук это дело?

      – Нет. Это сделали, пока меня не было.

      – Может быть, миссис Биггс…

      Миссис Биггс работала уборщицей на этом этаже.

      – Нет, это не миссис Биггс. Ведь чернила не мои. Мои стоят на полке возле кровати. Их не тронули. Кто-то сделал это нарочно, специально запасшись чернилами.

      Миссис Хаббард была потрясена.

      – Это очень злая, жестокая шутка.

      – Да уж, приятного мало.

      Девушка говорила спокойно, однако миссис Хаббард понимала, что должно твориться в ее душе.

      – Поверьте, Элизабет, мне очень, очень неприятно, и я сделаю все, чтобы выяснить, кто так гадко обошелся с вами. Вы подозреваете кого-нибудь?

      Девушка ответила не раздумывая:

      – Вы обратили внимание на то, что чернила зеленого цвета?

      – Да, я сразу это заметила.

      – Мало кто пользуется зелеными чернилами. В нашем пансионате ими пишет только один человек – Нигель Чэпмен.

      – Нигель? Неужели вы думаете, что Нигель способен на такое?

      – Нет, вряд ли. Однако он пишет зелеными чернилами и дома, и в университете.

      – Придется учинить допрос. Мне очень неприятно, Элизабет, что такое могло произойти в нашем доме, но смею вас заверить: я доберусь до виновника. Может, это вас хоть чуточку утешит…

      – Спасибо, миссис Хаббард. Насколько я знаю… это не первая неприятность у нас?

      – Да, не первая…

      Миссис Хаббард вышла от Элизабет и направилась к лестнице. Но внезапно остановилась и, вернувшись, постучалась в последнюю комнату в глубине коридора. «Войдите!» – послышался голос Салли Финч.

      Комната была миленькой, да и сама Салли Финч, жизнерадостная рыженькая девушка, была очаровательной. Она что-то писала, облокотившись о подушку, щека ее была слегка оттопырена. Салли протянула миссис Хаббард открытую коробку конфет и невнятно пробормотала:

      – Мне из дома леденцы прислали. Угощайтесь.

      – Благодарю, Салли. В другой раз. У меня сейчас нет настроения. – Миссис Хаббард помолчала. – Вы слышали, что стряслось у Элизабет Джонстон?

      – У Черной Бесс?

      Прозвище было не обидным, а ласковым, и сама Элизабет на него откликалась.

      Миссис Хаббард рассказала о случившемся. Салли слушала, трепеща от негодования.

      – Какая низость! Неужели кто-то мог так гадко обойтись с нашей Бесс? Ведь она всеобщая любимица. Она такая спокойная, и, хотя держится особняком и мало с кем общается, по-моему, у нее нет врагов.

      – И мне так казалось.

      –