Хикори-дикори. Агата Кристи

завтрак и скромный ужин, пища простая, но питательная. Мы ведем хозяйство очень экономно.

      – Экономно? Экономно?! И вы еще смеете так говорить? Я вот-вот разорюсь!

      – Неправда, вы внакладе не остаетесь, миссис Николетис. Цены у вас высокие, и далеко не всякий студент может позволить себе здесь поселиться.

      – Однако комнаты у меня не пустуют. У меня по три кандидата на место! И студентов направляют отовсюду, даже из посольств! Три кандидата на одну комнату – такое еще поискать надо!

      – А ведь студенты к вам стремятся еще и потому, что здесь вкусно и сытно кормят. Молодым людям надо хорошо питаться.

      – Ишь, чего захотели! А я, значит, оплачивай их жуткие счета?! А все кухарка с мужем, проклятые итальяшки! Они вас нагло обманывают.

      – Что вы, миссис Николетис! Еще не родился такой иностранец, которому удастся обвести меня вокруг пальца!

      – Тогда, значит, вы сами меня обворовываете.

      Миссис Хаббард опять и бровью не повела.

      – Вам следует поосторожнее выбирать выражения, – сказала она тоном старой нянюшки, журящей своих питомцев за особенно дерзкую проделку. – Так нельзя разговаривать с людьми, это может плохо кончиться.

      – Боже мой! – Миссис Николетис театральным жестом швырнула счета в воздух, и они разлетелись по всей комнате.

      Миссис Хаббард, поджав губы, наклонилась и собрала бумажки.

      – Вы меня бесите! – крикнула хозяйка.

      – Возможно, но тем хуже для вас, – ответила миссис Хаббард. – Не стоит волноваться, от этого повышается давление.

      – Но вы же не станете отрицать, что на этой неделе у нас перерасход?

      – Разумеется. На этой неделе Люмпсон продавал продукты по дешевке, и я решила, что нельзя упускать такую возможность. Зато на следующей неделе расходов будет гораздо меньше.

      Миссис Николетис надулась:

      – Вы всегда выкрутитесь.

      – Ну вот. – Миссис Хаббард положила аккуратную стопку счетов на стол. – О чем вы еще хотели со мной побеседовать?

      – Салли Финч, американка, собирается от нас съехать. А я не хочу. Она ведь фулбрайтовская стипендиатка и может создать нам рекламу среди своих товарищей. Надо убедить ее остаться.

      – А почему она собралась съезжать?

      Миссис Николетис передернула могучими плечами:

      – Охота мне забивать голову всякими глупостями! Во всяком случае, это были отговорки. Можете мне поверить. Я прекрасно чувствую, когда со мной неискренни.

      Миссис Хаббард задумчиво кивнула. Тут она вполне соглашалась с миссис Николетис.

      – Салли ничего мне не говорила, – ответила она.

      – Но вы постараетесь ее убедить?

      – Конечно.

      – Да, если весь сыр-бор из-за цветных, индусов этих, негритосов… то лучше пусть они убираются. Все до единого! Американцы цветных не любят, а для меня гораздо важнее хорошая репутация моего пансионата среди американцев, а не среди всякого сброда. – Она театрально взмахнула рукой.

      – Пока я здесь работаю, я не допущу расизма, – холодно возразила