Большая книга ужасов – 86. Мария Некрасова

своё «Рептилоиды атакуют!».

      Из рукодельного кружка им наперерез неспешно выходила Семыкина, не выпустив из рук вышивку. Тряпка была больше наволочки, и Толстый этим воспользовался: отобрал, набросил себе на голову (Рептилоиды атакуют с воздуха, все в укрытие!) и помчался дальше. За ним Семыкина с воплями «Дурак, там иголка!» и ещё парочка девчонок за компанию. Над всем этим возвышался трубный глас Петровича из матюгальника на столбе: «Эвакуация! Всем пройти на Линейку! Эвакуация! Всем пройти…» Любит наш Петрович учебные тревоги. Я думаю, он так развлекается. А то сидишь весь день в будке на проходной – скукота.

      Из корпуса выскочила Булка, придерживая на голове эмалированную столовскую миску, типа каска, за ней гнался Коля, пытаясь на ходу по этой миске постучать. Последней вышла Ленка, заперла корпус на висячий замок и кивнула мне:

      – Всех видела?

      – И половины нет. Сейчас из кружков сбегутся, на месте пересчитаем.

      Линейкой мы называем поросшую бурьяном площадь за футбольным полем на территории старого лагеря. Наш лагерь строился рядом с ним по принципу «сперва построим новый, потом снесём старый», да только старый так и не снесли. Формально это тоже наша территория, хотя по ней не скажешь. Там, на Линейке, где собирались пионеры много лет назад, ещё торчит из земли обломок ржавого флагштока, ещё жива тротуарная плитка и надписи на ней облупленной масляной краской: «Отряд «Светлячок» 88-й год», «75-й» и даже шестьдесят какой-то. Почти на каждом шагу почти каждый квадратик исписан-изрисован – прямо Аллея Славы после апокалипсиса. Линейка дальше всего от жилых корпусов, поэтому если и правда что случится – это самое лучшее место для эвакуации. Но корпуса старого лагеря оттуда видны. С трёх сторон лагерь окружён лесом, а с четвёртой – руинами.

      Нет, ту часть старых корпусов, которая на нашей территории, отреставрировали, и там живёт персонал. Два ярко раскрашенных домика, куда надо лезть через дыру в заборе (или обходить весь лагерь по широкой дуге, чтобы выйти через проходную), а дальше – руины. Мы мелкими туда лазили: интересно же. Хурма с Петровичем нас вылавливали, но мы бегали быстрее и лучше прятались.

      …А сейчас дети почти перестали туда лазить: интересы другие. Только старшие любят это место за уединённость: никто не найдёт, не погонит в столовку, не пристанет с нотациями…

      Все одиннадцать групп собрались на Линейке. Малыши культурно выстроились в линии на своих местах, те, что постарше, ходили волнами. Мои построились кое-как на изрисованной плитке. Семыкина наконец-то догнала Толстого, отобрала вышивку. Коля постучал в очередной раз по Булкиной каске, получил этой каской под Ленкино шиканье (она пересчитывала детей, а эти четверо носились вокруг неё и сбивали). Профессор засунул свой мяч в штаны Влада сзади, а я с удивлением подумала, что «старшие» – это теперь мои.

      – Четверых не хватает. Лёлика с бандой… И Сашки!

* * *

      Сквозь толпу продирался Петрович со своим матюгальником:

      – Просьба соблюдать спокойствие и порядок, всем построиться!