Конец лета. Пустой дом. Снег в апреле. Розамунда Пилчер

ей рассудительностью и мужеством отодвинув горе на задний план и обратившись к злободневным вопросам.

      Мне не полагалось слышать этот разговор, но я в тот момент оказалась на лестнице, а их голоса отчетливо доносились из-за закрытой двери библиотеки.

      – Потому что одного ребенка на руках тебе больше чем достаточно.

      – Но я бы с радостью заботилась о Джейн… И она составила бы мне компанию.

      – Тебе не кажется, что это немного эгоистично с твоей стороны?

      – Вовсе нет! И, Руфус, сейчас ты должен думать о ее жизни, о ее будущем…

      Мой отец ответил на это одним-единственным очень грубым словом. Я пришла в ужас – не столько из-за этого слова, сколько из-за того, что он сказал его ей. В голове у меня промелькнуло, что, возможно, он был немного пьян…

      Но, не обратив на это внимания, сохраняя поистине эпическое хладнокровие, как и подобает настоящей леди, бабушка продолжала, хотя теперь ее голос звучал уже более сдержанно, как всегда случалось, когда она начинала злиться:

      – Ты только что сказал мне, что собираешься в Америке писать сценарий по своей книге. Но ты же не можешь тащить за собой в Голливуд четырнадцатилетнего ребенка.

      – Почему нет?

      – А как насчет ее образования?

      – В Америке есть школы.

      – Послушай, Джейн не будет мне в тягость. Пусть она останется здесь со мной. До тех пор, пока ты не обоснуешься, пока не найдешь подходящее жилье.

      Мой отец со скрежетом отодвинул стул, и я услышала, как он ходит по комнате.

      – А потом, – сказал он, – я дам тебе знать и ты отправишь ее ко мне первым же самолетом?

      – Разумеется.

      – Так не получится, и ты это знаешь.

      – Но почему не получится?

      – Потому что, если я оставлю Джейн здесь с тобой, пусть даже на короткое время, Элви станет ее домом и она никогда уже не захочет уезжать отсюда. Ты же знаешь, что ей нравится в Элви, нравится больше, чем где бы то ни было.

      – Тогда ради ее же блага…

      – Ради ее же блага я забираю ее с собой.

      После этого наступило продолжительное молчание. Затем моя бабушка заговорила снова:

      – Это не единственная причина, не так ли, Руфус?

      Отец медлил с ответом – вероятно, не хотел ее обидеть.

      – Нет, не единственная, – наконец сказал он.

      – Несмотря на все соображения, я все же думаю, что ты совершаешь ошибку.

      – Если и совершаю, то это моя ошибка. А Джейн – моя дочь, и я не могу бросить ее.

      Я услышала достаточно. Вскочив на ноги, я взбежала вверх по темной лестнице, ничего не видя перед собой. Оказавшись в своей комнате, я бросилась на постель лицом вниз и разрыдалась. Я чувствовала себя по-настоящему несчастной – потому что должна покинуть Элви, потому что никогда больше не увижу Синклера и потому что два человека, которых я любила больше всего на свете, поссорились из-за меня.

      Я писала, конечно, и бабушка отвечала мне, и Элви со всеми его звуками