Свет во тьме светит. Георгий Чистяков

нужно забывать о том, что богами в древних, языческих религиях называются Амон, Мардук, Зевс, Аполлон, Гермес и другие адресаты поклонения. Однако этим же словом обозначается и quo majus nihil cogitare potest, или «тот, больше которого невозможно себе представить никого», как говорит «язычник» Луций Анней Сенека, формулировку которого впоследствии будет использовать христианин и святой Ансельм Кентерберийский. В «Боге философов и ученых» (выражение Блеза Паскаля), в «неподвижном двигателе», являющемся причиной всего, о котором говорит Аристотель, Филон Александрийский узнал того самого Бога, что некогда открылся Аврааму, а затем Моисею и ветхозаветным пророкам, а авторы Септуагинты, или перевода Семидесяти, то есть перевода Ветхого Завета на греческий язык, без колебаний стали пользоваться греческим словом Θεός (Бог) для передачи еврейского Элохим – так завершился синтез греческого философского монотеизма с монотеизмом Библии.

      Сказания, во-первых, о сотворении мира одним из богов (демиургом), а во-вторых, о боге, который царствует над миром (как Зевс у греков), в монотеистическом варианте составляют основу библейского ви́дения Бога, «творца неба и земли», царствующего над миром. При этом надо иметь в виду, что и библейское видение Бога формируется постепенно. Из представлений о племенном Боге Израиля (первые книги Пятикнижия), который любит исключительно свой народ, со временем во Второзаконии и в книгах пророков (прежде всего у Исайи) выкристаллизовывается образ благого и милосердного Отца всех людей и защитника вдов и сирот, «Отца вашего Небесного» Нагорной проповеди Иисуса – Бога, который, согласно определению Нового Завета, есть любовь (1 Ин 4: 8).

      В отличие от многочисленных богов народов Древнего Востока, Бог в Библии – един «и нет иного бога» (Ис 45: 14), ибо «все боги народов – идолы или даже “ничто”» (2 Пар 16: 26), а Господь «небеса сотворил» (Пс 96: 5). Он – всемогущ (Быт 17: 1 и др.), о чем, в частности, говорится в книге Иова (Иов 42: 2): «Знаю, что Ты всё можешь, и что намерение Твое не может быть остановлено». Однако сам термин «всемогущий» (латинское omnipotens) в Ветхом Завете отсутствует, он вошел в язык богословия и в богослужебную практику христианского Запада из античной литературы, прежде всего – из поэзии Вергилия. Бог, согласно библейским текстам, не только царствует над всем миром, но и как бы пребывает повсюду. «Разве Я – Бог только вблизи, говорит Господь, а не Бог и вдали? Может ли человек скрыться в тайное место, где Я не видел бы Его? Говорит Господь. Не наполняю ли Я небо и землю» (Иер 23: 23–24). Термин «вездесущий» (греческое πανταχού παρών) в Библии также не встречается, хотя имплицитно представление о вездесущии Божием присутствует в разных местах Священного Писания.

      Нельзя не указать на то обстоятельство, что и с богами в древних религиях, и с единым Богом Ветхого Завета человек находится приблизительно в одних и тех же отношениях: во-первых, им поклоняются, а во-вторых, просят о помощи и защите, но в то же время боятся. Наконец, им жалуются на трудности жизни, находя в них источник утешения,