Любовь против нелюбви. Салма Кальк

несчастье. Рыжее и длинное.

      – Отчего же несчастье? – усмехалась Мэгвин. – Многие девы обзавидовались косам Кэт, когда она только здесь появилась, начиная с золовки Летиции. Кажется, её чем-то обливали, и вроде бы даже пытались выстричь клок на видном месте.

      – Так может… и правда отстричь? Оставить до плеч, и хватит, – Катерина уже была готова сама взяться за ножницы – как в детстве, когда мама не разрешала стричь косу, а ей хотелось.

      – Стригут волосы преступницам, и ещё после болезни, – усмехнулась Мэгвин. – Ещё если вши завелись. Ты как объяснять каждому встречному-поперечному будешь? Что после болезни или вши заели?

      – Почему это после болезни? – скривилась Катерина.

      Ещё только не хватало, чтоб говорили, будто у неё вши!

      – Потому что кому сказать о тебе гадость, найдётся. Это добрых слов придётся поискать, а вот уж такого добра – хоть отбавляй.

      – Значит, придётся носить. Холить и лелеять, – поджала губы Катерина.

      – Вот и я о том же, – кивнула Мэгвин.

      И дальше они совместно грели воду в ведре (грелась сама вода, а никак не посуда), и потом Мэгвин поливала на голову Катерины из ковшика. И втирала какое-то снадобье, и ополаскивала травами. А потом – показывала, как сушить руками отдельные пряди и кожу головы в целом. И после всего – вручила гребень, велела садиться на кровать и расчёсывать – осторожно, начиная с кончиков. Волос оказалось много, вроде они были в неплохом состоянии, но – волнистые и пушились. Наверное, красиво, вынуждена была признать Катерина.

      Она как раз боролась с очередной прядью, когда в дверь домика застучали.

      – Госпожа Мэг! Отоприте, пожалуйста, госпожа Мэг, ваша помощь нужна!

      Мэгвин отперла, и в хижину шагнула женщина. Молодая, но замученная – под глазами синяки, сама худая, из-под несвежего чепца торчат жирные пряди волос. На руках у неё лежал ребёнок лет трёх-четырёх.

      – Помогите, госпожа Мэг, – сказала несчастная мать, в том, что это её ребёнок – сомневаться не приходилось. – Тому совсем плохо, он всю ночь хрипел и кашлял.

      – Здравствуй, Молли. Отчего вечером не принесла? – спросила Мэгвин, кивком велев класть мальчика на постель.

      – Так никто не проводил, Мэтт сказал – что вас беспокоить на ночь глядя, – смутилась женщина.

      – Ну и глупец, – Мэгвин уже осматривала ребёнка. – Кэт, помоги.

      – Конечно, – Катерина как раз доплела косу, свернула её в узел и закрепила двумя медными шпильками, нашедшимися в поясной сумке. – Раздеть, растереть? Есть что согревающее?

      – Миледи? – Молли шарахнулась от Катерины, как от зачумлённой.

      – Ну, миледи, и что теперь? – поджала губы Катерина. – Горчица у вас есть? А парафин?

      – Что такое парафин, не знаю, а горчица есть, порошок в белой банке в сундуке. Подписан, – Мэгвин села возле мальчика и положила руку ему на лоб.

      Катерина не смотрела, что делает Мэгвин. Они вчера выяснили, что способностей к целительству Катерина