Избранное. Том 2. Михаил Шустерман

продвинутые идн

      Уже давно в Канаде и Флориде,

      Где из арабов – лишь индийцы и китайцы,

      Да тётка-конгрессмен из сенегальцев —

      Под эфиопку закосила, гнида…

      Шо я имею? Нервы и горячку!

      Тупой иврит с культурою убогой…

      Арабов с кирпичами на дорогах,

      Ночную беготню у раскорячку.

      Пейсатых, шо ломают руки-ноги,

      И дым от заживо сгоревшей ночью тачки…

      Пойдёшь у супер – три украинских зарплаты!

      В больницу – ждёшь полгода, чуть живой…

      Китайским ковидом болеешь головой —

      А те, шо поумней, жируют в Штатах,

      Не предаваясь страсти половой

      В открытых для придурочных миклатах.

      Не говорите мне, шо тут тепло, —

      Сейчас здесь не тепло, а просто жарко…

      Пока тебя не превратили в шкварку,

      Тебе расскажет местное трепло,

      Шо ты сюда зашёл за контрамарку

      И зря потратил местное бабло…

      Я знаю, шо на выходе решётки,

      Нас по рублю имеет арабьё…

      Я, пацаны, готов оставить всё моё

      И взять с собой одну зубную щётку

      Туда, где негритянское зверьё

      Имеет нас за пейсы и бородку…

      Куда бежать и где найти приют?

      Где не покосят нас дожди косые?

      Туда, где примут нас нагими и босыми,

      С любовью нас жидами обзовут…

      Где снова повоюем за Россию,

      За Партию и за бесплатный труд!

      Товарищ Путин! Вы большой учёный!

      Шо вам религия, когда Вы сами Б-г…

      Прошу Вас – не пускайте на порог

      Таких, как я, кассамом посечённых, —

      Захочет Б-г – средь мечетей и синагог —

      Спасёмся силами гражданской обороны!

      Белла донна

      Алла Пугачева купила место на Кузьминском кладбище

      Живая, как обретшая реальные очертания смерть,

      Как увядшая плоть, не способная к размножению…

      Глаз пупка сквозь зрительское веко продолжает смотреть

      На колдовство её публичного самосожжения.

      Всё ещё колобродят составляющие её

      Пьянящая слава, хрупкие кости и увеличение печени…

      В 2020 откаркало её побелевшее вороньё,

      А плоские экраны помётом других птичек помечены.

      Остались белые зубы и упорная костная ткань.

      Хрипотца в голосе вибрирует, как эхо простуды…

      Память о ней, как небесная река Потудань,

      Останется вечности, как вода в верблюде.

      За порогом – проводы эпохи женщин и мужчин,

      Чей талант окупает смертную плоть.

      Уходит женщина так и не осознанных величин,

      Не сумевшая мужчину в себе побороть.

      Время – Б-жье проклятие тела и разума —

      Крушит ахиллесовы сухожилия, будто они мокры…

      Среди по-заводскому одинаковых – она разная,

      Как среди белых икринок горсть чёрной икры.

      Теперь Кузьминское с ней – почти Ваганьково…

      Выпет гимн революции королевой эпатажа.

      Патриции