Голубоглазый дервиш. Под псевдонимом «Памири». Виталий Артемьев

твоих пальцев. Раскрой восприятие действительности всеми органами чувств. А затем скажи себе: я есть истинное Я. Ты почувствуешь, что на тебя нисходит особое состояние блаженства или безмятежности. Это состояние нисходит на тебя в глубочайшем расслаблении. Скажи и пусти волну расслабления от макушки до кончиков пальцев ног.

      Старик опять неожиданно громко щелкнул пальцами и исчез. Вместо старика напротив меня сидел он и благостно улыбался. Мне казалось, что мы беседовали часа три-четыре. На самом деле прошло не более пяти минут, чай еще даже не успел нагреться. Я с удовольствием сделал несколько мелких глотков, утоляя жажду.

      – Вы теперь живете в Ташкенте? – спросил я его, полагая, что он мне чуть приоткроет завесу над своей личностью.

      – Жил. Скоро уезжаю.

      – Куда? – бесхитростно спросил я.

      – В другие места, – уклонившись от ответа, произнес он, улыбкой извиняясь за некуртуазность ответа. – Но наши встречи продолжатся, мне есть еще что тебе сказать, но скорее всего это будет происходить не в такой форме, – сказал он загадочно и продекламировал стих.

      «Тайны мира, как я записал их в тетрадь,

      Головы не сносить, коль другим рассказать.

      Средь ученых мужей благородных не вижу,

      Наложил на уста я молчанья печать».

      – Теперь ты откроешь Свет Истины в себе самом, там лежат ответы на все возникающие вопросы. Ты отличишь его по безусловности знания, и у тебя не возникнет сомнения, что это не так.

      Он сидел так расслабленно, будто под ним был самый удобный стул, и не переставал перебирать перламутровые четки.

      – Красивые четки, – заметил я вслух.

      – Это тазбех – четки моего учителя. Тот, кому они достаются, обязан нести свет истины миру. Я был рад тебя видеть. Если будет на то воля Аллаха, мы еще увидимся.

      Но нам больше не суждено было встретиться. Вместе с тем я чувствовал его незримое присутствие: учение продолжалось. Каким-то образом ко мне стали приходить определенные книги, происходить какие-то встречи, которые несли отголосок наших с ним бесед, я видел странные сны, в которых учился. Один такой сон мне запомнился особенно остро: я – стриженный под «ежик» мальчик сижу в маленькой комнате на ковре и держу перед собой большую распахнутую книгу с цветными миниатюрами, написанную арабской вязью. Передо мной сидит тот самый старик с бородой и ласковым голосом говорит:

      – Все, на сегодня наш урок окончен.

      И я закрываю книгу. Я и сейчас отчетливо помню горный скалистый пейзаж за окном, рисунок ковра, серую глину стен и горький запах благовоний из жаровни. Хотя это был сон, но он был настолько явным: реальнее, чем сама жизнь.

      Прошло несколько лет. Началась перестройка. Я уехал из Ташкента в Москву. Прежняя размеренная жизнь рухнула в одночасье. Все мои мысли занимала идея, как выжить в стремительно меняющемся мире. Я переезжал с одной съемной квартиры на другую,