Город Брежнев. Шамиль Идиатуллин

что я делать-то должен?

      – Делать так, чтобы я не порвал.

      – Драться, что ли?

      – Поможет, думаешь? – спросил он с интересом. – Давай попробуем.

      Я отбежал на метр.

      – Во, теплее, – сказал Витальтолич.

      – Так что, всегда сматываться надо? Да ну. Западло.

      – А сдыхать не западло?

      Я пожал плечом.

      – Смотря за что.

      – Во-первых, не обязательно бегать – можно убалтывать или, я не знаю…

      – Гы, – сказал я, и Витальтолич опять хлопнул меня ладонью по лбу. Вернее, мазнул, я успел голову убрать.

      – Вот, – сказал он удовлетворенно. – Или вот так.

      – Вы же сами говорили, что я защищать должен. Защищать – или бегать и уклоняться вот так?

      – А какая разница? Ты мужик, значит, должен защищать. Себя и своих как бы: семью, родню, землю. Даже которую только что отвоевал. Друга.

      – А если друг – мудак и сам нарывается?

      – Ну… Это надо друзей нормальных выбирать.

      – Да как их выбирать? – удивился я. – По красоте, что ли, или по тому, что анекдоты прикольно рассказывает? Друг – это ж не самый умный или там самый красивый. Этот тот, за кого ты любому пасть порвешь. И он за тебя. А то, что он мудак и дебил, вопрос второй.

      – Ну да, – сказал Витальтолич с сожалением. – Ты какой-то дикий идеалист, Вафин, но прав, наверное. А тогда скажи, с порванной селезенкой ты кого и как защитишь? Ты башкой не мотай, ты слушай. Я про во-первых сказал, теперь дальше. Во-вторых, жить не западло. Вот подыхать по глупости или из гордости, без разницы, – это да. Никогда не давай себя убить. Никому. Без предупреждения, с предупреждением – не волнует. Нет такой вещи, из-за которой ты это позволишь.

      – А мамка? – спросил я.

      – Ну, мамка, – повторил Витальтолич, запнувшись. – А мамке легче, что ли, будет, если ты как бы того? Бред.

      – А Родина?

      – Родина – мать, – сказал Витальтолич и, кажется, опять разозлился. – Упор лежа принять, пятьдесят отжиманий.

      Я застонал и обвалился на пол.

      И так почти неделю.

      Мы пропустили три дискотеки, День Нептуна и «Зарницу», которую Пал Саныч все-таки решил провести – под общим руководством Валерика. Да и пофиг. Ясли это все по сравнению с нашими сборами.

      Зато я с чистой совестью отказался рисовать стенгазету – она ж про «Зарницу», а откуда я знаю, что да как там было.

      Зато Вован проспорил мне ножик на пять лезвий (говорил, что я пять сложенных вместе шиферин ребром ладони не разобью), а Серый – олимпийский рубль (говорил, что я ему «Речфлот» ногой с башки не сшибу).

      И зато я успел на «Королевскую ночь». Только я не знал, что она королевская, это только девки знали. А мы всё продрыхли. Так жалко. Не потому, что девки вымазали нас зубной пастой, как площадку в школе юных инспекторов дорожного движения. А потому, что меня мазала лично Анжелка – сама сказала. И была она, сказала, в простыне на голое тело. Врала, наверное.

      А может, и нет.

      На прощальной дискотеке Анжелка сама меня пригласила на медляк, и мне было пофиг, что все