Почему любовь ранит? Социологическое объяснение. Ева Иллуз

и мечты о счастье. Но социальные модели делают больше: соединяя идеал романтической любви с институтом брака, современные формы правления внедряют социальные противоречия в наши стремления, противоречия, которые, в свою очередь, отнимают психическую жизнь. Институциональное устройство брака (основанное на моногамии, сожительстве и объединении экономических ресурсов для увеличения благосостояния) препятствует возможности поддерживать романтическую любовь как глубокую и всепоглощающую страсть. Подобное противоречие вынуждает супругов или партнеров выполнять значительный объем духовной работы для управления и согласования этих двух конкурирующих культурных систем координат[26]. Объединение идеала романтической любви с институтом брака, в свою очередь, иллюстрирует, что гнев, неудовлетворенность и разочарование, свойственные им, лежат в основе социальных и культурных отношений. Противоречия являются неизбежной частью культуры, и люди, как правило, без особых усилий лавируют между ними, однако с некоторыми из них справляться гораздо труднее. Когда противоречия затрагивают саму возможность сформулировать произошедшее, их плавная интеграция в повседневную жизнь становится затруднительной.

      То, что люди по-разному трактуют одни и те же пережитые испытания или то, что мы переживаем наш социальный опыт в основном через психологические категории, не означает, что этот опыт является частным и единичным. Опыт всегда формируется учреждениями (для больного – в больнице, для неуправляемого подростка – в школе, для сердитой женщины – в семье и т. д.); он имеет формы, интенсивность и своеобразие, которые исходят из того, как институты структурируют эмоциональную жизнь. Например, большая часть гнева или разочарования в браке зависит от того, как каждая пара выстраивает гендерные отношения и совмещает институциональные и эмоциональные алгоритмы: скажем, стремление добиться равенства и взаимодействия друг с другом независимо от половой принадлежности и дистанцию, которая неизбежно возникает во взаимоотношениях полов. Наконец, чтобы быть понятным, жизненный опыт должен следовать установленным культурным укладам. Больной человек может объяснить свою болезнь как Божье наказание за его прошлые поступки, или как биологическую случайность, или как заболевание, возникшее из-за бессознательного желания умереть, – все эти толкования формируются благодаря тщательно разработанным объяснительным моделям, исторически возникшим в определенное время в определенном обществе.

      Это не означает, что я отрицаю идею о том, что между людьми существуют важные психические различия или что эти различия не играют важной роли в определении нашей жизни. Скорее, мое возражение против нынешнего доминирующего психологического этоса (совокупность стабильных черт индивидуального или социального характера, проявляющихся в речи, поступках, привычках и пристрастиях, чувствах и увлечениях, то, что отлично от природы человека) состоит из трех

26

См.: Свидлер А. Разговор о любви [Swidler A. Talk of Love].