Одним утром им всем пришли письма. Эклер Плащинский

пространства, а он с трудом пытался вспомнить: есть ли в этой комнате ковёр?

      ***

      Первые несколько секунд пробуждения доставили чудовищный дискомфорт: в голове звенело, осколки стекла впивались в кожу при каждом телодвижении, а правое ухо заложило кровью из ссадины в голове. Поборовшись несколько секунд с ремнём безопасности, он высвободился из его плена и аккуратно встал на колени, отчаянно пытаясь справиться с сенсорной перегрузкой. Перевёрнутый автобус лежал посреди пустыни, хрипло издавая звуки сигнализации. Под разбитым боковым стеклом шуршал сухой жёлтый песок, разгорячённый воздух обжигал лёгкие. Руки дрожали, а сердце стучало так часто, будто он только что финишировал после пятикилометровки. Быстрый взгляд на соседние места подтвердил опасения: он был здесь абсолютно один. Аккуратно переступая пассажирские кресла, он пробрался к передней двери автобуса и, ухватившись за поручень, выбрался наружу.

      Пустыня завораживала свой пустотой. Неприступные горы песка и палящее солнце составляли отрешённый мир за пределами автобуса. На многие километры вокруг, насколько мог охватить его взор, простирался неизменный ландшафт, далёкий от какой-либо цивилизации: ни дорог, ни строений – только безответная пустыня. Прикрываясь рукой от наглеющих лучей, он с удивлением осознал, что размеренный звук сигнализации прерывает тихое блеяние: недалеко от машины по песку медленно брёл небольшой чёрный барашек.

      – Ты должен добить его, – к двум размеренным звукам присоединился женский голос, сухой и уверенный. Была то вина чудовищной жары или недавней аварии, но ещё несколько секунд назад он готов был поклясться, что его окружают лишь бесчувственные пески, а сейчас недалеко от автобуса, слегка покачиваясь, стояла женщина в чёрной парандже, окружённая девятью угольными овцами и баранами.

      Проглотив сухой комок в горле, он попытался спросить, о ком идёт речь, но осознал, что шипящие звуки никак не желают составлять слова. Невзирая на это, женщина понимающе кивнула на автобус и повторила:

      – Ты должен добить его. На звуки умирающего зверя приплывут акулы.

      Плавно переступая с ноги на ногу, будто в нежном танце, она махнула рукой, призывая овечку, отбившуюся от стаи. Он знал, что стоит спросить что-то ещё, немного осознать происходящее, но внезапно для себя почувствовал, что в голове абсолютно чисто, мысли и вопросы не пугают его, сердцебиение постепенно замедляется, а боль отступает, и потому решил, что вернее будет остаться в этом полузабытом состоянии и предпочёл отдаться неведению. Молча взирая на то, как женщина, пасшая овец, удаляется, он с головой окунулся в спокойствие от того, что в этом мире пустого у него неожиданно появилась цель: закончить страдания автобуса.

      – И да, – кинула женщина через плечо. – Ты можешь попробовать слиться со зверем. Но он тебя никогда не примет.

      К моменту, когда