Цветы для Чирика. Геннадий Прашкевич

она приходила сюда одна?

      – Нет, с мужчиной.

      – На кого он похож?

      – А на вас он похож!.. – вдруг сильно удивилась гардеробщица. – Ну, точно говорю!.. На вас!.. Ну, может, чуток помоложе…

      – Она всегда приходила сюда именно с этим мужчиной?

      – Да нет… Я же вам говорю, она у нас редко бывает… Я и видела ее раза два… А мужчина… – изумленно повторила церберша. – Он точно походил на вас!..

      – А кто у вас здесь обычно собирается?

      – Ну, как кто?.. – заметно поскучнела рыжеволосая церберша. – Разные люди… В основном, молодежь… Но и деловые… Всякие у нас люди бывают… Иногда кавказцы приходят…

      – А эта женщина? Вы ее знаете?

      – Извините, не знаю, – строго ответила церберша и поднялась: – Извините, меня зовут.

      И встав, неторопливо поплыла к стойке к окликнувшему ее бармену.

      Заглянуть в туалет? – подумал Валентин.

      Какой смысл?

      Зачем врать гардеробщице? Она и так много наговорила. Даже, наверное, слишком много. По крайней мере, больше, чем следовало. Вон как бармен на нее вызверился.

      А ей что?

      Может, это она сама нашла такой оригинальный способ помогать девочкам.

      Честехранительница, ухмыльнулся Валентин.

      Ишь, какие тут робкие девочки. Гулять боятся с кавказцами. Как испугались, так нырь в кабинку, а там дверца наружу… И все под контролем… С девочек, наверное, за такие штуки деньги берут… Эта же церберша, наверное, и берет… Как за проезд по частной дороге…

      Валентин вышел на Красный проспект.

      Чужие люди.

      Чужой город.

      Он вдруг поймал себя на том, что думает вовсе не о лже-Тоне.

      Оглянувшись, посмотрел на дверь бара.

      Он думал, что, в сущности, человек должен всегда сидеть на одном месте. Как гриб. Где пророс, там и сиди. Как эта рыжеволосая церберша. Тогда многие проблемы отпадут сами собой.

      Когда постоянно сидишь на одном месте, подумал Валентин, все, что ты видишь вокруг, постепенно начинает входить в твою собственную зону внимания и становится твоим. Именно твоим, а не чьим-то. А когда ты часто перемещаешься в пространстве, все наоборот постепенно тускнеет, начинает терять краски и очертания. Все постепенно, но невозвратимо становится чужим. Конечно, перемещаясь в пространстве, ты рано или поздно встречаешь некие загадочные подобия, некие загадочные повторения, иногда, наверное, даже значительные, но все равно это всегда подобия, повторения.

      Не больше.

      Вот как лже-Тоня.

      Зеркальные и ненужные подобия и повторения, подумал Валентин.

      И никогда эти загадочные зеркальные подобия и повторения ничего тебе не принесут, кроме раздражения и неловкости.

      Ше муа, решил он. Пойду домой.

      Наберу продуктов и пойду домой.

      И буду ждать Куделькина-младшего.

      И отдам ему чужую спортивную сумку.

      И может, напьюсь, чтобы забыть о лже-Тоне. Забыть, как, в сущности, забыл о Тоне настоящей.

      В этот момент Валентину действительно