Пассажиры. Алексей Смирнов

в очках, словоохотливо и радостно:

      – Инфузория!..

      Мужчина:

      – И чем ее лечат?

      Курсант:

      – Лекарствами. И закалкой.

      Женщина в очках, с готовностью поет:

      – Если хочешь, если хочешь быть здоров…

      Мужчина, доверительно:

      – Я вот призывался в 77-м…

      Я вышел остановкой раньше нужной. Позади меня женщина в очках задумчиво приговаривала, качая головой: «Одна, совсем одна».

      Правила маскировки

      Никак не пойму людей, которые ездят в метро в камуфляже. С семьей, в выходной день.

      От кого они прячутся, от кого хотят скрыться? Ведь ничего не получится.

      Чтобы спрятаться в метро, нужно проколоть себе бровь и вставить гантельку, а в уши – наушники, да выкрасить черным ногти, да взять в руки банку с джин-тоником. Тогда никто не догадается, что ты на самом деле джеймс-бонд и выполняешь невыполнимую миссию, сопровождаешь жену в мир кожи и меха.

      Пластырь

      В вагон метро вошел продавец лейкопластыря.

      Он был пьяный в дрезину.

      Он очень долго топтался на месте, обретая точку опоры и устаканиваясь. Утвердившись, он обратился к пассажирам:

      – Лл-ляко..пстырь!… залепляет…

      Лейкопластыря при нем не было. Он его потерял.

      Ручки

      Снова некрополитен.

      Вошла продавщица всего, кубических очертаний; вошла и затрубила:

      – Ручки гелевые, на масляной основе, пишут в любом положении…

      Пауза. Не меняя интонации, тем же нечеловеческим монотонным голосом:

      – Ручек нет, блин, кончились, надоели они мне…

      Я так захохотал, что стало неловко. Беззвучно, но лицо выдавало. Вокруг сидели чинные, каменные пассажиры – кроме очаровательной девушки напротив. Она занималась тем же, что и я. Так мы и ехали, поглядывая друг на друга и прыская, пока я не вышел.

      Кун-шу

      Троллейбус.

      Спортивная старушечка-кондуктор протягивает ладошку. Я сую мелочь и бумажку: десять рублей. Бумажка сложена пополам. Из бумажки торчит какой-то чек.

      Старушечка осклабилась и весело сверкнула очками:

      – А ваши чеки мне не нужны! Нет!

      – А мне – ваш билет…

      Не реагируя:

      – Если чеки хранить – деньги не будут держаться! Чеки нужно выкидывать! Денег не будет… У китайцев написано! Кун-шу вроде, да? Читали?

      – Как скажете, – пожал я плечами. Скомкал чек и бросил на пол, намусорив.

      Дома у меня, между прочим, полным-полно чеков, и в карманах тоже.

      Старушечка пошла дальше, помахивая детектором.

      Я услышал озабоченное:

      – Эти ваши карточки – тоже чеки… не будет денег…

      Пропавшие среди живых

      Та же кондуктор-старушечка, тот же троллейбус. Четыре дня спустя.

      У старушечки – монолог. Не без яда.

      Очки сверкают.

      – Их сразу видно – всяких вологодцев, тамбовцев… новгородцев. Тут немцы сели! Заблудились. Я к ним,