Пассажиры. Алексей Смирнов

заработать себе призовую шестерку. Он ездит без кондуктора. С одной стороны, это очень хорошо и приятно. С другой стороны, водитель пропитывается Мировым Злом. На остановках он сначала выпускает всех в переднюю дверь, а прочие не открывает, чтобы никто не прошел мимо него, не заплатив. Ему почти и не платит никто, суют разные документы, и он пропитывается дальнейшим сатанизмом.

      И вот сегодня я порадовался, что не владею телепатией и не могу соприкоснуться с его охотничьими помыслами. Какая-то девушка, красивая роковой красотой, вдруг отскочила от передней двери и побежала к средней, которую он уже открыл. У нее, конечно, не было билета. Я следил за лицом водителя в зеркальце. И видел, как он следил за бегом девушки. Когда та начала выпрыгивать из автобуса, он очень ловко поймал ее дверями и зажал, как зажимают пальцами нос, проворно, и прокатил ее немножко под ее же визг. И еще сказал у себя в кабине громко: «Вот так!»

      Он здорово насобачился, очевидно.

      Оболонь

      Еду я в электричке, народу очень много. Зной. Но все какие-то некреативные сидят, читают сканворды, жрут эскимо.

      А надо мной сконцентрировалась молодежь.

      Я, вообще говоря, люблю молодежь. Я и сам молодежь без малого. И вообще думаю, что бывают люди. Но не всегда.

      Так вот эти были креативны до того, что их хватало на весь вагон. Реготали, взвывали и всплясывали на большой пластиковой коробке пива «Оболонь». Ну, а другую, распечатанную Оболонь они уже жрали. Плясать на Оболони было прохладно, а вокруг – очень жарко.

      И тут пришли контролеры. Не какие-нибудь осоловелые дядечки, уже насобиравшие десятирублевок на рагу с пивом, а женщины с настолько неустроенной личной судьбой, что у них глаза были белые.

      – Нет билета? Отдавай Оболонь!

      И стали отнимать Оболонь, катать ее по проходу.

      А одна, совершенно светлая от ненависти, сказала зайцу:

      – Так вот чтоб у тебя так стоял, как ты оплачиваешь!

      Я по глазам приметил: не пустая угроза. Лучше уж бегать за Клинским.

      Коврик

      Троллейбус. Квадратная кондуктор.

      Нависает над какой-то дамой и качает головой с издевательской укоризной. Видимо, не впервые за день.

      – Коврик здесь что же – для того положен, чтобы вы попой сели?

      – Какой коврик??…

      – Коврик!!

      – И?…

      – Это мое место, разве непонятно?

      – Откуда я знаю, что оно ваше? Кондуктор всегда в другом месте сидит!

      – А коврик зачем же положен?

      – Да я такой коврик возле двери не положу!

      – А зачем же сели?

      Затихание, бормотание, шипение, медленно сходящие на нет – В. Набоков, «Николай Гоголь».

      Апельсиновый Рай

      На задней площадке троллейбуса я оказался по соседству со словообразующей машиной.

      За две минуты езды я полностью ознакомился с особенностями обыденного функционирования машины.

      Начала она с того, что стала давать соседке, бабушке с тележкой, советы насчет рационального поднятия