Ловец бабочек. Мотыльки. Карина Демина

князя.

      – Недоброго вам дня, – сказал он, протянув металлическую кружку. – Кажется, вам, как и мне, стоит взбодриться. Спать рядом с посторонними трупами – не самая лучшая идея.

      Кружку Катарина приняла машинально.

      И сделав глоток, выругалась. Мог бы и предупредить.

      – Осторожно, горячо, – любезно предупредил князь.

      Он тоже выглядел каким-то потрепанным. А вот кофе был крепок, черен до густоты и горек. От горечи этой скулы сводило, но сон отступил.

      И ясность сознания вернулась.

      Катарина заставила себя допить черную жижу до дна и, протянув кружку, сказала:

      – Спасибо.

      – Сочтемся, – князь отряхнулся и, окинув место действия пытливым взглядом, заметил. – А он у нас склонен к излишней театральности, я бы даже сказал – к драматизму. Это ведь не случайно?

      Ну да… вряд ли можно случайно привязать человека его же кишками к дереву.

      – Я не о том, – князь потянулся и смачно зевнул. – Все это… кладбище… рассвет… кто нашел тело?

      – Сторож.

      – Вот… и сообщил в полицию… и вы приехали немедля, увидали все… сторож давно здесь работает?

      Катарина пожала плечами: она понятия не имела, давно ли.

      – Давно, – сам себе ответил князь. – И полагаю, человек из бывших военных.

      – Почему…

      – Порядок… чтобы все пошло именно так, как задумано, он должен был быть уверен в нерушимости здешнего порядка. Обход в одно и то же время… и увидав вот этакое, не каждый человек сразу в полицию побежит. Одни убегут в страхе. Другие обмороком порадуют. Третьих и вовсе стошнит, как и четвертых. А чужая блевотина, согласитесь, вовсе не то, что хочется видеть рядом с произведением искусства.

      В словах князя была логика.

      Извращенная, странная, но меж тем логика.

      А главное, он оказался прав.

      Кладбищенский сторож, крепкий, пусть и в годах, мужчина, был хмур и мрачен. Он кутался в старый плащ и курил на редкость вонючие самокрутки. Ядреным запахом его табака пропахла крошечная сторожка. Здесь было чисто и по-своему уютно.

      Отскобленный до белизны пол.

      Стол, укрытый газетами. Топчан и печурка. В глаза бросались белоснежные занавески с вышитыми петушками, а еще огромные рыбацкие сапоги.

      – Баба, – изрек сторож, сплюнувши на пол, после спохватился, посмурнел. – И хвостатый… я таких, как ты, паря, на столбах вешал!

      – Это навряд ли, – весело отозвался князь. – Таких как я слишком мало, чтобы расходовать нас столь бездарно…

      – Ишь, языкастый… и наглый… дружите, стало быть?

      – Как кошка с собакой, – князь устроился на низеньком стульчике, и сидеть на нем было по всему неудобно. Острые колени князя торчали едва ль не выше плеч, сам он изогнулся, ухитрившись втиснуться меж топчаном и столиком.

      – А оно по-другому и не буде… – сторож вытащил папироску, обмял ее и, кинувши взгляд на Катарину, поинтересовался. – Не сомлеет?

      – Не должна, – ответил почему-то князь. – Она крепкая.

      – А все одно баба. Баба и на службе…

      – Куда мир