Цитадель: дочь света. Марианна Красовская

я так этого боюсь, – вздохнула я. – И боюсь, и жду…

      – Я тоже, я тоже…

      – Почему? – прямо спросила я.

      Караван так караван. Значит, времени на предварительные ласки не осталось. А с другой стороны, если я уеду, терять мне нечего.

      Он посмотрел мне в глаза, взял за руку. И в этот момент, когда грудь моя вздымалась, глаза загорелись, а сердце заколотилось как бешеное, это чертова псина вскочила на ноги и негромко гавкнула:

      – Я чую караван.

      Я скривилась. Оскар тихонько засмеялся.

      – Где караван?

      – Будет здесь к ночи. Или завтра утром, – ответил пес. – Скорее даже завтра, они захотят передохнуть.

      – Караван будет завтра, – уныло сказала я Оскару.

      – Что ж, – ответил он. – Завтра так завтра. Мука уже на исходе.

      На исходе, как же! Просто Ника часть запрятала, она такая. Запасы на случай голода.

      – Пожалуй, надо собрать вещи.

      – Не спеши. Они неделю тут пробудут. Да еще неизвестно, куда они дальше.

      Неделя, у меня есть неделя! Какое счастье!

      Голова у меня кружилась, ладошки чесались. Неделя!

      И тут я поняла, что со мной такое. Мне нужно в место силы. Прямо сейчас. Будь я дома, я бы села в машину и поехала, но тут…

      – Оскар, ты очень занят?

      – Сейчас? Да нет. С тех пор, как твои друзья взялись за дело, у меня значительно больше свободного времени.

      – Мне надо за ворота.

      – Куда? Зачем?

      – Надо. Очень надо.

      – Прямо сейчас?

      – Ага.

      – Ну пошли.

      Мы взяли в конюшне коня (я верхом не ездила), он усадил меня перед собой, обхватив за талию, предупредил часовых, и мы рванули. О! это было лучше даже, чем езда на автомобиле! Юбка, правда, задралась, оголив колени – ну а что, ноги у меня красивые. Не знаю, сколько мы скакали, но я была как всегда – в легком трансе, и автоматически направляла лошадь туда, куда мне нужно, легким нажатием на руки моего спутника. Минут через двадцать я поняла – здесь. Соскочила с лошади, не переломав ноги, побежала. Не знаю куда, просто побежала. К счастью, занесло меня все же не в пустыню, а в зеленую степь, к какому-то дубу, огромному, в три обхвата. Нога у меня подвернулась, я упала па землю, перекатилась на спину, раскинула руки… Красота! Оскар, бросившийся за мной, увидев, что я не рехнулась, замедлил шаг.

      И я запела. То, что дома напоминало придушенное мурлыканье, прозвучало неожиданно звонко и где-то даже красиво. Более того, почти сразу же ко мне присоединился второй голос. Боже, он действительно певец. И, по-видимому, знал эту песню! Теперь уже я не напевала, а подпевала. Даже поднялась, подошла к нему, привычно уже вцепилась в безрукавку и поднялась на цыпочки, запрокинув голову. Он пел потрясающе красиво, я как могла, подпевала, следовала за переливами его голоса. Сколько мы так пели, не знаю. То ли вечность, то ли несколько мгновений. Но это было… было… неописуемо прекрасно. Я наполнилась энергией, восторгом, радостью. Песня закончилась, из глаз у меня текли слезы восторга и счастья.

      А потом… я не знаю, что на меня нашло. Я сама обхватила его голову,