Счастливчик Ген. Геннадий Владимирович Ищенко

покачал головой пришелец, – но согласие дано, формальности соблюдены, и тебе пора возвращаться. Сейчас ты проснешься в своей кровати, оденешься и выйдешь на улицу. Тепло не одевайся. Одно из условий состоит в том, что вас забрасывают в начало лета, чтобы облегчить первичную адаптацию. По крайней мере, это так для миров с сильными изменениями климата.

      «Приснится же такое, – подумал я, вскочил с кровати и торопливо оделся. – Что же это я делаю?!»

      Тело не подчинялось и продолжало застёгивать вельветовую куртку. Потом я тихо вышел в большую комнату, где спала мать. Отец сегодня не вернулся со службы. Так же тихо пройдя в коридор, я обулся и вышел, прикрыв за собой дверь. Тело, не реагируя на панические мысли, выбежало из подъезда на асфальтовую дорожку и шагнуло в возникший передо мной круг тьмы.

      После темноты яркий свет заставил зажмуриться. Когда открыл глаза, увидел, что стою на мощёной булыжником площади. На ней было много мужчин и женщин в непривычной одежде. На меня обратили внимание, но никто не подошёл и не заговорил. Мужчины смотрели с неодобрением, а женщины отводили взгляды. Площадь окружали двухэтажные каменные дома, на первых этажах которых были какие-то лавки. Лошадей не увидел, но почувствовал запах навоза, и сильно воняло канализацией. На первый взгляд здешние люди ничем не отличались от землян, кроме одежды. Мужчины были одеты в обтягивающие штаны из тонкой кожи разной степени потёртости и что-то вроде колетов времен д'Артаньяна, надетых на рубашки с длинными рукавами. На головах у всех были широкополые шляпы с загнутыми краями, а на ногах – башмаки из грубой кожи. Женщины носили платья, которые плотно облегали верхнюю часть тела, расходясь от талии широким подолом. Плечи и грудь были закрыты, а у многих ещё и задрапированы пышными отложными воротниками. Головы прикрывали платками или маленькими, не имеющими полей шапочками. Многие были с корзинами, причём в одну сторону шли с пустыми, а обратно несли в них продукты. С той стороны, откуда шли с покупками, доносился ослабленный расстоянием многоголосый шум, из чего я сделал вывод, что там располагается городской рынок.

      Страха почему-то не было. Солнце начало припекать, и я расстегнул куртку, вызвав неодобрительный взгляд проходившего мимо мужчины. С чего-то надо было начинать знакомство с этим миром, и я решил начать его с рынка. Я шёл, рассматривая прохожих и стараясь не обращать внимания на их взгляды. Прежде всего бросилось в глаза, что местные не отличались высоким ростом. Редко кто из них мог смотреть на меня сверху вниз. Все мужчины, за исключением юнцов, носили усы, а многие были бородаты. Улицы походили на парижские из фильма «Три мушкетёра», но между тротуарами и дорогой прокопали канавы, в которых текла воняющая дерьмом вода. Возле многих домов канавы прикрыли каменными плитами с отверстиями для слива нечистот, но и там было тяжело дышать. Дорога вывела на площадь, заставленную небольшими лавками, которые располагались ровными рядами. Все шумели, переговаривались и торговались у прилавков. Я прошёл мимо лавки с развешенными колбасами и чуть не захлебнулся слюной от ударившего в нос аромата копчёностей.

      «Чёртовы