Уйти и не вернуться. Ли Хочхоль

все пленные заснули, конвоиры расселись вокруг погасшего огня и тоже уснули. По небу, над самыми головами спящих, с гоготом пролетела стая диких гусей. Только тогда старший брат перестал плакать. Он повернул голову, словно вслушиваясь в крики пролетающих гусей, и прижался губами к уху младшего брата.

      – Гуси уже полетели на юг.

      – …

      Какое-то время он ничего не говорил, а потом спросил:

      – Как получилось, что ты оказался здесь?

      – …

      На бледном лице промелькнула невинная улыбка.

      – …

      – Прошло пятнадцать дней, как меня поймали. Ни в коем случае даже не заикайся о доме.

      – …

      – И про то, что я твой брат, тоже молчи.

      – …

      Немного погодя он снова заплакал. Звезды, проглядывавшие сквозь ветки каштана, холодно мерцали.

      На следующий день около семидесяти пленных шагали в ярких лучах осеннего солнца. Выражение на их лицах говорило о том, что тревога их прошла и они смирились со своей участью. По всей колонне пленных разлилось не только смутное уныние и злость, но и покой. На первый взгляд все казалось даже очень мирным. Братья шли рядом где-то в середине колонны. И в такой обстановке старший брат по-прежнему, как и в мирное время, сохранял неподдельный интерес и способность искренне поражаться окружающей действительности. И даже если бы куртка не висела на нем, а ботинки были бы по размеру, он все равно выглядел очень хрупким и жалким. Постоянно вертя головой по сторонам, он замечал самые разные вещи:

      – Ух ты! Этот каштан просто огромный. Ему, наверное, лет пятьсот.

      – День уже стал совсем коротким.

      – Только посмотри вон на ту стаю ворон! – Голос его был громким и четким, а в нем самом чувствовалась неиссякаемая жизненная сила. Краем глаза он поглядывал на идущего рядом младшего брата, однако на лице того было только холодное спокойствие. А вот другие пленные, шагавшие вместе с ними, удивленно смотрели на старшего. Конвоиры смеялись, глядя на него как на сумасшедшего. Один из них громко сказал:

      – Эй, ты! Свихнулся, что ли! Сколько тебе лет?

      – Что, простите?

      – Лет сколько?

      – Исполнилось двадцать семь.

      – Откуда родом?

      – Я…

      – Знаешь, где мы сейчас?

      В ответ он широко улыбнулся:

      – Да, кстати, где мы сейчас?

      Конвоир сначала разозлился, а потом рассмеялся, глядя на выражение его лица.

      И той ночью старший брат лег рядом с младшим и тихонько плакал. При этом он говорил брату, что тот бесчувственный, спрашивал, почему он не проронил ни слезинки, не думает о доме, ни по кому не скучает.

      – Раз тебя такое положение устраивает, то хорошо тебе. Ты просто молодец, – сокрушался он.

      Прошлой ночью старший брат так же плакал, но тогда он еще и радовался тому, что встретил младшего, сегодня же такого не было. Казалось, что он очень обижен. Младший брат по-прежнему никак не реагировал. В небе с гоготом пролетели