Монашка и дракон. Ната Лакомка

Подарок!.. Нантиль сказала, что дракон дарит подарки, когда теряет интерес. Это значит… интереса ко мне уже нет? И это… хорошо или плохо?..

      Я смотрела на шкатулку почти со страхом. Она была сделана из черного дерева и закрывалась крохотным замочком, крепившимся к медному ушку. Фрида потопталась на месте, дожидаясь, пока я открою шкатулку, а потом поторопила:

      – Ну что же вы застыли? Посмотрите. Милорд сказал, чтобы я передала ему, понравится ли вам.

      – Что это? – спросила я, не прикасаясь к темной резной крышке.

      – Как с вами сложно, – проворчала Фрида и сама открыла замочек, и откинула крышку.

      Наверное, обнаружь я внутри парочку ядовитых змей, я бы так не удивилась!

      В крышку шкатулки изнутри было вставлено зеркало, а сама шкатулка была разделена деревянными перегородками, и между ними лежали коробочки, деревянные и стеклянные бутылочки, фарфоровые чашечки, костяные плоские стеки и множество других приспособлений, назначение которых известно лишь женщинам. Я осторожно взяла деревянный высокий флакончик, заткнутый хитрой пробкой с длинным штырьком посредине. Поверхность флакона покрывала искусная резьба. Это была кохлия – сосуд для сурьмы, краски, которой подводили глаза. У моей матери был такой же сосудец – размером не больше ладони, но не такой тонкой работы. Я вертела изящную вещицу, уже полюбив ее всем сердцем.

      – Вам понравилось? – деловито осведомилась Фрида, которой надоело мое молчание.

      Не ответив, я достала из шкатулки фарфоровую пудреницу, где обнаружилась самая шелковистая и тонкая рисовая пудра, какую только можно было представить. Потом я достала бутылочку розового масла, благоуханье которого тут же заполнило всю комнату, а еще здесь были лебяжья пуховка, порошки кармина и малахита, крохотные щеточки из кости и свиной щетины. Все очень красивое, немыслимо изящное и… баснословно дорогое.

      – Передайте милорду благодарность за такой подарок, – сказала я голосом, которого сама не узнала, – но я не могу его принять.

      – Почему это? – изумилась Фрида.

      – Все это – очень дорогие вещицы, – объяснила я простоватой служанке. – Один флакончик розового масла стоит около ста золотых. Это королевский подарок.

      – Сто золотых?! – изумилась она, раскрывая рот.

      – Отнесите обратно, пожалуйста, – сказала я, складывая пудреницу и кохлию в шкатулку и закрывая крышку, словно захлопывая собственное сердце.

      – Милорд рассердится, – мрачно предрекла Фрида.

      – Это уже как ему будет угодно, – я отвернулась, чтобы не видеть, как служанка забирает заветный ящичек.

      Нет, принимать его – неразумно. Если это не подарок, чтобы отделаться, то подарок, чтобы купить. Чтобы заставить меня чувствовать себя обязанной. Когда дверь хлопнула, я стиснула зубы и усиленно заморгала, прогоняя слезы. Какая я глупая, если считала, что перепелки – самое сильное искушение. Вот оно – самое сильное искушение. Немыслимое, сводящее с ума. Чего бы я не пожалела за эти прекрасные вещички?

      Вздохнув, я села за стол и придвинула