Архивы Дрездена: Доказательства вины. Белая ночь. Джим Батчер

опирался затылком о стену. На форменной куртке красовался бейджик «СПЛЕТТЕРКОН!!!». Имя он тоже написал маркером: на месте пробела я прочитал: «Представитель власти». На кармане куртки красовалась фамилия «РОУЛИНС».

      – Ага, – поднял он на меня взгляд, когда я подошел поближе, и немного кривовато улыбнулся. Потом прочитал мой бейджик и фыркнул: – Парень-консультант. Считающий себя чародеем.

      – Роулинс, – улыбнулся я в ответ и протянул ему руку.

      Он пожал ее своей лапищей.

      – Значит, вы у нас тоже любитель ужастиков, а? – хмыкнул он.

      – Э… да, – ответил я.

      Он снова фыркнул.

      – Я вроде как надеялся зайти в это заведение, – заметил я.

      Роулинс поджал губы:

      – На этаже их еще два. Одно – рядом со стойкой администратора, и еще одно – в дальнем конце вон того коридора.

      – Мне нравится это.

      Роулинс прищурившись посмотрел на меня:

      – Может, вы в грамоте не сильны. Видите ленту? Она означает место преступления и все такое.

      – Вот эту, яркую? Желтую с черным?

      – Именно ее.

      – Ух ты!

      – Если вы не знаете, это такая штука, которой мы, полицейские, отмечаем место преступления, чтобы туда не совали свой длинный нос разные частные сыщики, которых хлебом не корми – дай потоптаться своими башмачищами по оставшимся уликам, – протянул он.

      – А если я пообещаю ходить на цыпочках?

      – Тогда я пообещаю прекратить размазывать вас по стене, как только пойму, что вы не оказываете сопротивления при аресте, – заверил он веселым тоном. Потом лицо его посерьезнело, и взгляд сделался стальным как клинок. – Это место преступления. Нельзя.

      – Молли, – сказал я вполголоса. – Ты не будешь возражать, если мы с полицейским побеседуем с глазу на глаз?

      – Конечно, – согласилась она. – У меня все равно дел полно. Вы меня простите? – Она повернулась и, не оглядываясь, поспешила по коридору.

      – Хоть поговорить со мной об этом вы можете? – спросил я Роулинса.

      – Ну… – вздохнул он. – Слушайте, Дрезден, я ничего против вас не имею. Поговорить поговорим. Но внутрь я вас не пущу.

      – Почему? – не сдавался я.

      – Потому что это может обернуться против парня, которого мы забрали.

      Я нахмурился и склонил голову набок:

      – Да?

      Роулинс кивнул.

      – Мальчишка этого не делал, – сказал он. – Но камеры видеонаблюдения зафиксировали, как туда заходил он, потом пострадавший, и больше никого. И я все это время сидел здесь, не отходя. Я точно знаю, что никто другой не входил и не выходил.

      – Откуда тогда вы знаете, что на старика напал не мальчишка?

      Роулинс пожал плечами:

      – Никаких других улик. Он не задыхался, а ведь так отколошматить человека – дело непростое. И руки у него совершенно целые – не разбитые, и крови на них не было.

      – Так почему же вы его арестовали? – спросил я.

      – Потому что никто другой этого сделать тоже не мог, – ответил Роулинс. – И еще потому, что старик был в отключке и не