Теория несоответствия. Юлия Еленина

Андрей Григорьевич, но даже ваше показное безразличие меня не остановит. Я привыкла идти до конца.

      Когда я двумя пальцами прикоснулась к его губам, Калинин наконец перехватил мою руку, крепко сжав запястье. Мы смотрели друг другу в глаза, так близко, так старались быть равнодушными. И как будто испытывали друг друга. Кто первый сдастся? Уж точно не я, да и Андрей Григорьевич, судя по всему, не собирался.

      Мы молча говорили друг с другом. И понимали, что это игра. Он раскусил меня еще до того, как я приступила к действиям. Он позволил мне зайти настолько далеко… Только зачем?

      Я перевела взгляд на его губы и почувствовала, как усилилась хватка на моем запястье. Он меня остановит. Должен. Иначе никак быть не может. Я свое фиаско не признаю. И он должен это понимать. Пусть мы и знакомы около суток, но он же все-таки психолог!

      Между нашими лицами остался сантиметр. Я чувствовала его дыхание, пропитанное кофейным запахом, и аромат туалетной воды. И сразу представила себя под лимонным или апельсиновым деревом в Сорренто с чашкой кофе в руке.

      Кто кого переиграет? Увы, я начала проигрывать, потому что желание прикоснуться к его губам отдавалось покалыванием в кончиках пальцев и странной тяжестью в груди. Почему раньше такого не было? Я не была никогда помешана на запахах, не чувствовала трепета от предвкушения поцелуя…

      А Калинин за все время, которое, казалось, растянулось на часы, даже не пошевелился. Да, ждет, не верит.

      Я прикоснулась своими губами к его, совсем легко, едва ощутимо…

      И тут Андрей Григорьевич вернул меня с небес на землю:

      – И кто кому здесь нравится?

      Я резко отстранилась, хоть моя рука до сих находилась в кольце его пальцев, и сказала:

      – А вы не больно сопротивлялись.

      – Не делай преждевременных выводов. А теперь надо ехать, иначе из-за тебя я опоздаю.

      – Вы невыносимы, – бросила я.

      – О, а я думал, что мы уже перешли на «ты», после всего того, что между нами было.

      Я развернулась в узком коридоре по пути из кухни, и Калинин, не ожидая этого, налетел на меня. Удар локтем о стену был болезненным, но показался ничтожным в сравнении с теми эмоциями, что лавой бурлили внутри.

      – Между нами ничего не было и не будет!

      – Наконец-то! – усмехнулся Калинин. – До тебя все-таки дошло.

      Мне бы развернуться и уйти, но опять какой-то внутренний демон толкал на безумства. Я толкнула Андрея Григорьевича к стене и, приподнявшись на носочках, поцеловала. Нет, не просто поцеловала. Я укусила его за нижнюю губу, и когда он с намерением что-то сказать открыл рот, проникла в него языком, обхватив Калинина за шею.

      Клянусь, он этого не ожидал. Растерялся, но только на мгновение. Но и этого мне хватило, чтобы понять: игра окончена.

      Калинин перехватил мои руки чуть выше локтей и почти оттолкнул от себя. На месте укуса, ближе к левому уголку, его нижняя губа припухла. А его глаза… Они метали молнии, хоть Андрей Григорьевич и старался казаться спокойным.

      – Ты что делаешь, девочка? – тихо спросил он.

      Я подняла