Лысый одуванчик. Лена Коро

я при ней варила. Я и мясо купила с утра. У меня чеки есть.

      – Хорошо, чеки сохраните. А сколько сумок вы привезли в тот день на дачу?

      – Я всегда с одной сумкой езжу. Она большая, на колесиках.

      – Рассказывайте дальше. Вы вышли из такси, расплатились…

      – Я не плачу за такси. Нина платит. Когда заказывает.

      – Хорошо. Вышли из такси и направились сразу в дом?

      – Да я не помню. Может, и в дом, – рука опять потянулась к горлу, Кузьминична вздохнула.

      – Хорошо, мы камеры посмотрим… Давайте продолжим.

      – Я иногда, как приеду, овощи еще добираю на борщ в теплице. Чтобы потом лишний раз не переобуваться. Может, сначала в теплицу и зашла. Да, вроде туда.

      – А Нина вас встречала?

      – Как раз в теплице и встречала… сорняки полола.

      – На коляске?

      – Ну, это только так называется… Что полола. Она тяпкой кое-что потяпает… А потом Игорь все исправляет.

      – То есть Игорь Михайлович любит в земле поковыряться?

      – Да какое там любит? Не заставишь. Он и в теплицу-то ходит, если Нина попросит. И то только по выходным. Иногда смотрю, все запущено. Ну, хочется, не хочется, а помогаю.

      – Понятно… Вы с Ниной встретились и прошли в дом?

      – Нет. Я пошла обед готовить, а Нина осталась в саду. Она пришла, когда я позвала ее к столу.

      – Пришла?

      – Ну, это так у них называется. На коляске приехала, конечно.

      – И дальше?

      – А что дальше? Я посуду убрала. Как раз шарлотка подоспела. Я ее достала, пол пропылесосила и уехала.

      – На такси?

      – Нет, на электричке. В шестнадцать – восемнадцать. Я обычно на ней езжу.

      – Ничего необычного не заметили в тот день?

      – Заметила бы, сказала. Ничего не видела.

      – А в чем Нина одета была?

      – Опять вы меня с толку сбиваете? В платье была. В своем любимом. Есть у нее несколько таких. Это красное чаще всего надевает.

      – А муж сказал, что у Нины сабо были ярко-желтого цвета. А платье, значит, красное?

      – Про обувь не скажу, не помню. Платье красное было.

      – Хорошо, спасибо. Можете идти. Позовите к нам Евгения, внука.

* * *

      – Ну, что скажете, Семен Яковлевич? Давайте кофе выпьем. Хоть и холодный, но должен взбодрить. А то я от этого вранья уже засыпать стала.

      Вероника рывком встала на ноги из глубокого кресла, в котором провела два последних часа. Взяла с каминной полки поднос и поставила на ломберный столик.

      – Переходите сюда. Здесь удобнее.

      Психолог нехотя поднялся. Казалось, он надеялся, что Вероника подаст ему кофе прямо в облюбованный уголок возле камина. Однако это было не так. Просто затекло тело от сидения в качалке. Да и сама она была низкой, неудобной для вставания. Хотелось крякнуть, но он сдержался – Вероника вызывала в нем приятное чувство собственного достоинства.

      «Есть женщины в наше время, да еще и в погонах», – прогнал он надоевшую сегодня мысль и присел на краешек кресла напротив следователя.

      – Вы тоже заметили, что каждый что-то утаивает? Странно.