Лысый одуванчик. Лена Коро

ментов тоже поить будем?

      – Это, Кузьминична, не менты. Это следователь и психолог. Цвет нашей полиции, можно сказать. А вы – так уничижительно…

      – Тот, кто по коврам в сапогах топтался, для меня менты.

      – Не сердитесь. Они свою работу делали, спозаранку, по росе.

      – Ладно. Только два ковра придется в химчистку сдавать.

      – Не надо. Я закажу специалистов сюда, на дом. Когда разрешат.

      – А почему вы должны кого-то спрашивать?

      – Наверное, не должен. Но мне не хочется, чтобы посторонние тут были лишний раз.

      – Уж постарайтесь. До возвращения хозяйки…

      – До возвращения хозяйки?

      – Да, хозяйки этого дома. Или вы сомневаетесь, что она вернется?

      – Вы, Кузьминична, меня в чем-то подозреваете?

      – Кого же еще подозревать?

      – А я-то думаю… что-то вы грубо со мной разговариваете… я же ваш работодатель.

      – Простите, но Нина мне тоже не чужая была.

      – Была?

      – Что вы к словам придираетесь? Путаете меня.

      – Главное, вы следователя не запутайте.

      Кузьминична загремела чашками, всем своим видом показывая, что дальнейший разговор продолжать не намерена.

* * *

      Вероника устроилась в кресле за ломберным столиком, оставив второе напротив себя для собеседников. Семен Яковлевич облюбовал качалку у камина.

      – Вероника Антоновна, разверните-ка левое крапо так, чтобы я видел наших подопечных анфас. И пожалуйста, не надо камер. Люди их чураются.

      – Но мне расшифровка встречи понадобится.

      – Диктофончик, а еще лучше запись в телефоне включите. Вы же хотите понять, что произошло. И собрали их, думаю, не для отчета.

      – Хорошо. Только вы потом свой не затягивайте.

      Вероника встала, подвинула одно из кресел, как просил психолог, и собралась было приглашать семейство на беседу, но на пороге столкнулась с Кузьминичной. Та переминалась с ноги на ногу, не решаясь войти. В руках экономки был большой поднос с чашками и кофейником.

      – Меня хозяин послал, – пробормотала она, не сдвинувшись с места.

      – Простите, но мы не просили… – неловкость повисла в воздухе.

      – Ну, отчего же? Входите, входите, – разрядил воздух Семен. – Поставьте на каминную полку, на столе нам мешать будет. Кто захочет, нальет себе сам. Вероника Антоновна, приглашайте свидетелей. По восходящей.

      – Поняла. Тогда вы, – следователь задержала Кузьминичну у камина, – останьтесь. Садитесь, пожалуйста, в это кресло, я сейчас соберу остальных и вернусь.

      Кузьминична неловко опустилась на вельветовую «жабу» напротив психолога. Руки у нее задрожали, лицо еще больше покраснело от напряжения.

      – Что ж вы так волнуетесь, уважаемая? – заговорил Семен мягко и покровительственно. – Мы пытать вас не собираемся, да и не умеем, если честно. Просто расскажете то, что знаете, считаете важным, чтобы помочь нам найти вашу хозяйку.

      Вернулась Вероника. Она плотно прикрыла за собой дверь, повозилась с телефоном и хотела было начать допрос, но увидела, что на собеседнице, как говорится, лица нет.

      – Не кофе, а водичку надо