Апокалипсис всегда. Никита Денисович Немцев

выставил диск как распятие:

      – Покайся, брат – ещё не поздно!.. Купи этот си-ди!

      Автомат всё же выплюнул билетик.

      – Покедова, Джибраил!

      Будимир отошёл, посмеиваясь, вспомнил про электричку и – мимо турникетов и синих елей – побежал на перрон.

                            ШШШ

        Многие носы заставит он ещё чихать!

          Ф. Ницше. Так говорил Заратустра

      Залетев в последний вагон, Будимир уселся, отпыхиваясь – полупустая электричка тихо дрожала (как бы решаясь: ехать – или ну его?). Солнце тёплой лапкой стучало по коричневым скамейкам, каждую пылинку было поразительно видно – будто и нет никакой гравитации. Все́ щурились и с какой-то надеждой смотрели в грязные окна.

      Две бабки (в шапке-носочке и в шапке-грибочке) сидели впереди:

      – Да американцы этот вирус и привезли! Начихают тут и ходют.

      – А мне соседка говорила – это всё китайцы!

      Что-то мешалось сидеть. Будимир сунул руку в задний карман и обнаружил две пятитысячные бумажки (как раз за квартиру платить) и взлохмаченную книжку – «Гегель. Феноменология духа». Он переложил деньги в нагрудный карман, открыл Гегеля на случайной странице и уставился.

      Вдруг, поезд тронулся, улизнула платформа, и кто-то зарядил – прямо с мобилы – задушевные бубенцы русского шансона:

        Ради Бога, любви происходит исторья жизни!..

        Ради близких живи, ради жизни и ради отчизны!..

      Туповатый синтезатор бил по слабым долям, голос был наивен и лыс как зэка, – но в целом такая песня в такой электричке в такую минуту была до того естественна, что Будимир даже удивился, когда какая-то женщина подняла бучу:

      – В смысле – «нравится»? А если я включу музыку, которая мне нравится??

      Шансон виновато сник – сразу стало скучно (буквы Гегеля были высоколобы и неприступны). Будимир достал из кармана плеер, обвязанный наушниками, помотал плейлист туда-сюда, но ничего не хотелось.

      Тут в кармане брыкнул телефон – эсэмэска от Сида:

      «Чё-кого? Сегодня в силе?»

      Борясь с инерцией Т9, Будимир отстучал:

      «Ага. На подходе звякну».

      И отмотал плейлист на новый альбом Сида (он же ведь рэпер):

        Метамодерн – да, я познал,

        Мне было пять, а тебе двадцать семь,

        Я мотал срок – в детском саду

        И копал ямочку – и докопался

        До положения всех, бля, вещей,

        Стал просветлённее, чем Лао-Цзы.

        Метамодерн – это кайфец,

        Я за Навального, Путин круто-ой.

      Тут Будимир почувствовал на себе взгляд (какой-то «ну-ну-с»). Не высокий, но и не низкий, не худой, но и не толстый (сходу не разберёшь – знаешь его, нет?), на него смотрел человек в клёпаной куртке, из-под которой выбивалась ряса. Будимир всмотрелся в эту нахальную щетину, уверенный в себе нос, насмешливо-благостную ухмылку, плутоватые щёлочки глаз (левый – вздут, в красных ниточках) – и достал наушник.

      Это