КИФ-5 «Благотворительный». Том 4 (в двух частях) «Для мудрых», часть 1. Группа авторов

машу я головой.

      – Ну и хорошо, – он берёт коробку и протягивает её мне. – Только не торопитесь с заменой, пусть чернила закончатся.

      – Ладно, – соглашаюсь я.

      Компьютер никак не может найти принтер. Я несколько раз переустанавливаю скачанные из интернета драйвера, но он продолжает упрямиться. Со злости я выключаю принтер из розетки и целый день играю в Линедж. В виртуальном мире я чувствую себя уютнее, чем в настоящем. За окном разлитым дёгтем застыла ночь, когда я отправляюсь спать.

      Приглушённый шум вытягивает меня из сна. Не сразу понимаю, что это звук работающего принтера. Я хорошо слышу, как бегает каретка. Неожиданно принтер громко загудел, каретка взвизгнула, и всё затихло. Ещё несколько минут я лежу, боясь пошевелиться. Наконец мне удаётся побороть страх, и я включаю настольную лампу. Автоматически отмечаю время на часах. 4:11 утра. Из принтера торчит половина листа, застрявшего внутри. Я осторожно поднимаю крышку и вытягиваю лист. На нём большими буквами напечатана фраза. Требуются усилия, чтобы прочитать под тусклым светом жёлтые буквы. ОН ХОТЕЛ. Я выдвигаю ящик стола, достаю таблетку феназепама и выпиваю её, чтобы успокоиться. Делаю пометку в блокноте. Врач требует записывать каждый раз, когда я принимаю транквилизатор. Не хочет, чтобы у меня развилась зависимость. Через несколько минут мышцы приятно расслабляются, и я снова засыпаю.

      Звонок трезвонит уже больше минуты, но знакомую, обшитую дерматином дверь никто не открывает. Тревога навалилась утром внезапно, как только я проснулся. Принтеры не печатают листы сами собой. Неужели старик решил так пошутить? Знаете, что такое газлайтинг? Так называется попытка убедить человека, что он сошёл с ума. Учитывая моё состояние, сделать это совсем несложно.

      – Ты чего трезвонишь? – раздаётся старческий женский голос.

      Я поворачиваюсь и вижу пухлые ноги в тёмных чулках.

      – Мне нужен ваш сосед, – смущённо отвечаю я.

      – Какой ещё сосед? – удивление в голосе старухи сменяется подозрением. – Тут уже давно никто не живёт. Наркоман, что ли?

      – Да почему наркоман? – возмущаюсь я. – Просто нужно поговорить.

      – Сосед десять лет, как помер, – неожиданно миролюбиво говорит она. – А квартира его детям досталась. Я приглядываю за ней – они-то редко приезжают, а продавать не хотят.

      – А как он выглядел? – На полу лестничной площадки – застарелое тёмное пятно.

      – Кто? Боря, что ли? Обычно. Высокий, руки, как кувалды. Мастером на заводе работал.

      – Нет-нет, – говорю я. Бабуля обута в смешные розовые тапки. – Сухой такой, небольшого роста.

      – Да что я, не помню, что ли, Борьку? – удивляется старуха. – Заполошный ты какой-то.

      Но я не слушаю её и скатываюсь по лестнице вниз. Странное ощущение. Я давно уже не говорил так много с посторонними людьми. За годы домашнего обучения я разучился общаться.

      – Ты с ума сошёл? – кричит на меня мама, пока я снимаю кроссовки.

      Мои глаза предательски наполняются слезами,