Моя чужая. Ольга Гринвэлл

домашку по английскому! Глаза мне будешь ещё закатывать!

      Я быстро глянула на часы – осталось двадцать минут до ухода родительницы. Я понимала отца – не каждый ужился бы с моей мамой. Нет, я, конечно, любила ее, как, должно быть, и она меня, но между нами не было ни нежности, ни понимания. Иногда мне казалось, что я вообще появилась на свет случайно и была нежеланным ребёнком. Особенно я стала остро это ощущать сейчас, когда познакомилась с Марусей. Теперь, когда я зачастила к соседям и видела совсем другие отношения. Казалось, эта женщина была готова обнять весь мир, была всегда приветлива и ее глаза лучились радостью и покоем. Ее лицо никогда не омрачала гримаса недовольства. Отношения между ней и ее сыном полны доверия и понимания, вызывали зависть, и порой мне хотелось, чтобы она удочерила меня. Эх, мои глупые детские фантазии.

      – Олька, я пошла! – раздался голос мамы из прихожей. – Не забудь про инглиш.

      – Хорошо, мам. – Английский меня не очень волновал. Никита вызвался мне помочь, и я только и ждала момента, когда смогу пойти к своим соседям.

* * *

      

      Мы сидели за столом. Кухню наполнял утренний аромат корицы и кофе, я доедал оладьи, которые полюбил в последнее время. Мама нетерпеливо поглядывала на часы – торопилась по своим делам.

      С минуты на минуту должна позвонить в дверь моя соседка. Мы планировали прогулку в Измайловском парке. Она так расписала красоты березовой рощи и тропинок, что мне не терпелось убедиться в правдивости ее слов. Ещё я хотел предложить ей быть моей девчонкой. Вчера вечером мы обсуждали это с мамой. Наш разговор случился за ужином. Сначала она лукаво улыбалась и исподтишка поглядывала на меня, а потом неожиданно, так что я чуть не подавился, спросила:

      – А ведь ты влюбился, Никит? – вопрос заставил меня покраснеть до корней волос. – Тебе нравится Оля?

      – Ну да, классная девчонка. Тебе же она тоже нравится?

      – Нравится, конечно, но только, думаю, не так как тебе. – Я молча жевал жаркое, стараясь не поднимать глаз от тарелки. – Да, ладно, – она потрепала меня по руке. – Не смущайся. В этом нет ничего необычного. Оля и вправду хорошенькая и очень милая. Надеюсь, ты не сказал ей о своих чувствах?

      – Нет, а должен?

      – Лучше не надо. У вас хорошие дружеские отношения и лучше их такими и оставить. А если хочешь ей нравиться, то просто веди себя достойно, и не только с ней, но и с другими людьми.

      – Спасибо, мам, за совет, но я по-другому и не могу.

      – А когда пойдёте в школу, ты должен защищать ее от других мальчишек, носить ее тяжёлый портфель…

      – Рюкзак.

      – Ну, рюкзак, что там у вас.

      – Мам, у нас и так с ней всё хорошо.

      Она слегка улыбнулась.

      – Вот и вырос ты у меня, сынок, уже влюбился…

      Я вскочил из-за стола смущенный. Зачем она говорит мне это? Я и так об этом только и думаю в последнее время, ночами просиживая у распахнутого окна и представляя, как Оля тоже не спит и думает обо мне.

      В