Моя чужая. Ольга Гринвэлл

как на похороны собрался.

      Тот вопросительно приподнял брови.

      – Никто так в школу не одевается. По крайней мере, в нашу. Надо быть попроще – джинсы, майка, можно даже с дырками.

      – С дырками? Ну уж нет, это не мой стиль.

      – Тём, ну что ты?! На мой взгляд, Никита выглядит замечательно.

      – Да, только мне придётся крепко за него постоять сегодня, чтобы он не вернулся домой с разбитым носом и фингалом под глазом. Знаешь же, как относятся к ботанам.

      – Только он не ботан! – я вдруг почувствовала обиду за своего друга.

      Никита совсем не такой. Он запросто расправится с любыми обидчиками.

      – Мне было бы неловко идти рядом с таким пижоном, – продолжал Артём, пальцами оттопыривая лацканы пиджака друга.

      Я топнула ногой, собираясь возразить, но Никита опередил меня:

      – Арт, мне абсолютно безразлично, кто что обо мне подумает. Единственное важное мнение – это моё, а я считаю, что в первый день школы должен выглядеть так, как выгляжу. Если тебе неприятно идти рядом со мной, то я не расстроюсь.

      – Артём, ну в самом деле! Никита совсем недавно в Москве и ещё не освоился. Отстань от него.

      – Да я просто не хочу, чтобы над моим другом смеялись. Он ведь так ни одну девчонку не закадрит.

      – Закадрит? – я аж задохнулась от возмущения, вопросительно поглядела на Никиту. – В школе надо не об этом думать!

      Парни и я вместе с ними рассмеялись над моими словами – словно я была какая-то училка. А на самом деле я вдруг поняла, что не хочу видеть своего лучшего друга увивающимся за одной из моих одноклассниц. Никита мой, и всё.

      Мы вышли из дома, мама выглянула в окно, помахала нам рукой.

      – Мальчики, сразу после школы Оля должна быть дома. Лето закончилось!

      6

      Полтора года спустя

      Я могу тебя очень ждать,

      Долго-долго и верно-верно,

      И ночами могу не спать

      Год, и два, и всю жизнь, наверно!

(Эдуард Асадов)

      

      – Оль, ты специально кладёшь туда кирпичи? – Артём перекинул рюкзак с одного плеча на другое.

      – Ага. Специально, чтобы ты качал мышцы. – Оля рассмеялась, взяла меня под руку. – Вот Никита никогда не жалуется.

      – Безропотность – это слабость характера, – пробурчал Артём, вызывая у меня только усмешку.

      Я готов был таскать Олькин неподъемный рюкзак хоть каждый день, и мне было плевать, сколько он весил. Мой лучший друг просто любил ворчать и поддевать меня, на что я совершенно не обижался. За прошедший год наши приятельские отношения превратились в крепкую дружбу. С Артёмом было интересно. Он никогда не робел и делал то, что желала его душа. То, на что я никогда бы не решился по причине разницы в воспитании, он делал с завидным легкомыслием, вызывая у меня зависть. Например, Тёмка запросто мог слинять с уроков, притворившись больным, и ему все сходило с рук, едва он поднимал на учительницу невинный взгляд своих голубых глаз. Он никогда не делал