Друзья и незнакомцы. Кортни Дж. Салливан

защите риэлторских прав.

      Но Элизабет никогда не знала наверняка, всерьез они настроены или нет. Ньюйоркцы упивались жалобами на город: толпы, задержки поездов в метро, суматоху. Любой здравомыслящий человек хотел переехать отсюда. Лучше всего понять ньюйоркцев можно было не по тому, в каком районе они жили, а по тому, куда они мечтали сбежать – в Лос-Анджелес, Портленд, Остин, откуда бы они ни понаехали. И все-таки, когда кто-то уезжал, Элизабет это шокировало.

      Ее подруга Рейчел перебралась в пригород Кливленда, своего родного города. О его очаровании она говорила всякий раз, когда они встречались, бесконечно повторяя одно и то же.

      – Летом по пятницам в Ботаническом саду устраивают пивные фестивали, и можно, сидя на траве, потягивать пиво из самых разных пивоварен, – рассказала Рейчел минимум раз пять.

      Звучало неплохо, но как часто человек пойдет попить пива в ботанический сад? А дальше что?

      Элизабет с Эндрю никогда не считали, что останутся в городе навсегда, несмотря на то, что оба прожили там двадцать лет, больше, чем где-либо еще, включая те места, которые они считали домом. Она давно задавалась вопросом, что же заставит их уехать. Ребенок, предполагала она. Но причиной был не Гил. Причиной их переезда стала ситуация с отцом Эндрю, ситуация с самим Эндрю.

      Большую часть времени Элизабет понятия не имела, что она делала в доме 23 на Лорел-стрит. Как, после всех этих поисков идеального места, вдруг очутилась здесь, у черта на куличках.

      До переезда, когда у них спрашивали, куда они собираются, Эндрю отвечал: «В северную часть штата Нью-Йорк».

      Элизабет всегда чувствовала необходимость пояснить: «Но не ту северную часть, которая для богачей. Добавьте к той картинке, которую вы сейчас себе представили, лишних двести миль».

      По крайней мере, ей нравилось, что их дом не выглядел как все остальные на их улице. Большинство соседей превратили старые дома в каких-то монстров с пристройками в попытках расширить собственность.

      Их дом был оригинальным. Небольшим, но милым. Красная глянцевая дверь, плющ, ползущий по крашеному белому деревянному фасаду, который, как посоветовала риелтор, нужно обновлять раз в четыре-пять лет. Элизабет и Эндрю небрежно кивнули тогда в ответ на ее слова, как будто не прожили всю свою сознательную жизнь в квартирах, не сделав в доме своими руками ничего сложнее замены перегоревшей лампочки.

      Гил потянулся к Сэм и агукнул, не желая быть исключенным из разговора.

      – Можно? – спросила Сэм.

      – Конечно.

      Она взяла его на руки и подняла.

      – Я вижу, что вы исключительно смышленый молодой человек, Гилберт, – говоря с малышом, Сэм через него обращалась к Элизабет, как делают обычно все, когда общаются с детьми. – Думаю, нам с тобой будет весело вдвоем.

      Он схватил ее за волосы, и они оба засмеялись.

      Элизабет просияла.

      – Ты отлично с ним ладишь.

      – Он просто прелесть.

      – Это правда, нам очень повезло.

      Все еще глядя на Гила, Сэм рассеянно спросила:

      – Вы планируете еще детей?

      Странный