Друзья и незнакомцы. Кортни Дж. Салливан

в присутствии Йена выглядела для нее иначе. На кофейном столике он держал пепельницу, набитую окурками. И любил притаскивать бездомных кошек.

      – Не только кошек, попрошу заметить, – сказал Клайв. – Однажды он принес сюда лису.

      – Лисенка, – поправил его Йен, как будто это что-то меняло.

      Дом пах сигаретами и мужчинами. На полу лежал оранжевый ворсистый ковер. Кухня была тесной, раковина была забита посудой.

      Когда приходили друзья Клайва, она терялась. Некоторые из них были женаты; кто-то даже успел развестись. Они работали в рекламе, IT или занимались связями с общественностью. Один парень был фармацевтом. Сэм подозревала, что все они относились к ней как к малолетней дурочке, и, к своему большому раздражению, она так себя и вела в их присутствии, по большей части храня молчание.

      Ей нравились брат Клайва Майлз, его жена Никола и их двое детей. Никола была из тех женщин, которым нравились другие женщины. Она сказала Сэм: «Я так рада, что рядом есть еще одна девушка!» Она отправляла ей ссылки на лондонские распродажи, приписывая: «Как бы я хотела пойти!»

      Но они жили далеко за городом. Сэм и Клайв их почти не видели.

      Мать Клайва напугала ее. Она оказалась почти старушкой. Руки у нее были морщинистые, волосы совсем седые. Она так смотрела на Сэм, что та краснела от стыда, как будто у матери Клайва стояла камера в его спальне, и она видела все, чем они занимались.

      Но когда они оставались одни, это было волшебно.

      Клайв показывал ей Лондон, места, до которых туристы никогда не добирались. Они прошли весь лес Эппинг, и хотя тот и располагался совсем неподалеку от кафешек с курицей навынос, магазинов замороженных продуктов и выброшенных матрасов – все-таки это было похоже на побег в страну грез.

      Они гуляли, держась за руки, по каналам Маленькой Венеции. Клайв указывал на белые особняки с лепниной, в которых когда-то жили Энни Леннокс, Пол Маккартни и Зигмунд Фрейд. Он сфотографировал ее перед плавучим домом Ричарда Брэнсона. На другой лодке, в плавучем кафе, они остановились выпить чаю со сконами.

      Он отвез ее в Лиссабон, Дубровник и Берлин, в города, где они могли снять дешевый номер в отеле или остановиться в свободных спальнях с его друзьями или друзьями друзей. Сэм иногда предлагала более традиционные направления – Париж, Рим. Но, как объяснял Клайв, эти места были слишком переоцененными и дорогими.

      – Ну увидишь ты Эйфелеву башню вблизи, и будет она выглядеть точно так же, как на пяти тысячах фотографий, которые ты уже видела, – говорил он.

      Не проходило ни дня, чтобы Сэм не замирала, изумляясь этому восхитительному моменту своей жизни.

      Клайв любил ее картины, развешивал их по всей квартире.

      Он водил ее по всем галереям. Ее любимой была галерея Матильды Грей в Мэйфэре, где выставлялись картины женщин-художниц.

      – Это место, где я чувствую себя счастливой, – призналась Сэм. Они возвращались туда снова и снова.

      Однажды, когда Клайв был на работе, Сэм болтала с Изабеллой по скайпу, подруга