Друзья и незнакомцы. Кортни Дж. Салливан

любила свою дочь. Ее мать была контрол-фриком, с ней непросто было ужиться, но Габи была ей благодарна за то, что она их приютила и так помогала с малышкой, как и ее кузен, который сидел с Джози, пока ее мама работала.

      Габи рассказывала Сэм о жизни работников кухни, о которой та даже не догадывалась. Она рассказала, что Тине, женщине, которая внезапно уволилась в середине первого курса Сэм, было всего сорок пять, хоть и выглядела она на шестьдесят, что она была замужем четыре раза и что получила опеку над тремя внуками, потому что ее дочь была наркоманкой. Рассказала, что у мужа Делми была интрижка с какой-то женщиной из их церкви, и что Делми его вроде бы простила, но теперь косо смотрит на любую от шестнадцати до девяноста, кто хоть раз на него взглянет.

      Паузы в разговорах Сэм и Габи заполняли, высмеивая студенток колледжа. Если в этом и было что-то неприятное, то Сэм закрывала на это глаза. Конечно, она была одной из них. Но если бы Габи воспринимала ее как всех остальных, она бы никогда их с ней не обсуждала.

      Как-то раз, когда они раскладывали салат по тарелкам, Сэм рассказала Габи, как Лекси просила ее отложить для нее самые популярные блюда, когда она опаздывала на обед, хотя в то время сама Сэм не видела в этой просьбе ничего необычного. Она рассказала, как однажды Изабелла, встав из-за стола, передала ей свою грязную тарелку со словами: «Ты же все равно идешь на кухню, захватишь?»

      – Я бы ей врезала, – сказала Габи.

      Сэм вступилась за Изабеллу, рассказав, что та выросла с матерью, которая никогда не работала, зато на них трудились повар, няня и горничная.

      – Ее просто избаловали до крайности, – заметила Сэм. – До того, как поступить в колледж, она никогда не стирала белье. Мне пришлось ее научить.

      – Это место просто смехотворно, – заявила Габи. – Ты видела этот дерьмовый баннер, который они вывесили на воротах? «Celebrate Diversity»? Я смеялась в голос.

      В каком-то смысле, подумала Сэм, у них в колледже и правда царило разнообразие.

      Жизнь здесь стала для нее откровением – трансмужчины, лесбиянки с бритыми головами, в ее художественной студии занималась девушка, которая на первом же занятии подняла руку и уверенно сказала: «Пожалуйста, обращаясь ко мне, используйте местоимение «они», а не «она».

      В колледже было много и иностранных студентов.

      Сэм хотела было сказать: «Моя подруга Шэннон – черная, Лекси – кореянка, а Роза – с Филиппин. Ее отец дипломат», но она чувствовала, что каким-то образом эти примеры только подтвердят правоту Габи.

      Вместо этого она рассказала Габи, что Шэннон поступила по элитной квоте для афроамериканских учеников, и хотя это было почетно, Шэннон говорила, что иногда чувствует себя неким символом равноправия. Ее пригласили принять участие в выпуске прошлогодней брошюры, рекламирующей колледж. Когда Сэм ее поздравила, Шэннон просто посмотрела на нее и ответила: «Да уж, интересно, почему они выбрали меня».

      Колледж прославлял расовое и гендерное многообразие, но никто никогда не упоминал женщин, в основном цветных женщин, которые