Обещания богов. Жан-Кристоф Гранже

над этим делом?

      – Шесть дней, обергруппенфюрер.

      – И каковы результаты? – Шеф не дал ему времени ответить. – Никаких. Ноль. Полное отсутствие и зацепок, и подозреваемых. А теперь еще и новое убийство.

      Пернинкен сложил руки на кожаном бюваре, лежащем на его письменном столе. Обергруппенфюрер представлял собой стопроцентно чистый продукт национал-социализма, без малейшей накипи или примесей. Этот офицер родился не из лона женщины, а из окопов Соммы[60]. Его околоплодными жидкостями были кровь поражения и пот побежденных.

      Но то же самое можно было сказать и о Бивене.

      Пернинкен всеми фибрами души одобрял все постулаты гитлеровского режима. И делал это не слепо, а потому, что каждой своей клеточкой разделял его идеи и ценности.

      – В Тиргартене действовал тот же убийца, верно?

      – Безусловно тот же. По предварительным данным…

      – Я прочту ваш рапорт. – Пернинкен повысил голос. – Вы отдаете себе отчет в общественном положении жертв?

      – Полностью, обергруппенфюрер.

      – А вы отдаете себе отчет в историческом моменте, который мы сейчас переживаем?

      – Я прекрасно все понимаю, обергруппенфюрер.

      – Вы думаете, это подходящий момент, чтобы выказывать слабость? Чтобы позволить говорить, будто рейх не может защитить жен представителей своей элиты?

      – Нет, обергруппенфюрер.

      Что касается внешности, Пернинкен был величественно лыс – как королевский гриф. Розовый, блестящий, абсолютно голый череп. Под этим монументальным куполом его черты выражали жесткую властность, нечто, что гнет подковы и сворачивает в бараний рог все прочее. Как ни странно, эта розоватая кожа напоминала младенческую и прекрасно гармонировала с черным мундиром из плотной ткани, похожей на сукно солдатских одеял.

      – Так чем вы тогда занимаетесь, мать вашу?

      – Обергруппенфюрер, позвольте напомнить, что обстоятельства весьма непростые.

      – Будь дело простым, его бы оставили Крипо.

      – Необходимость скрывать факт произошедшего затрудняет расследование. Мы не можем ни напрямую опрашивать наиболее близких жертве свидетелей, ни взаимодействовать с другими полицейскими службами.

      – Гестапо ни в ком не нуждается.

      – Я вас понимаю, обергруппенфюрер, но и вы поймите, насколько эти ограничения тормозят ход дознания.

      Пернинкен встал и, заложив руки за спину, подошел к окну. Все начальники полиции на всех широтах и во все времена разыгрывали эту сцену. Законы жанра.

      – Что у вас на самом деле есть?

      Бивен чуть не ляпнул «ничего», но в последний момент опомнился:

      – У жертв много точек соприкосновения. Например, все они бывали в «Вильгельм-клубе», светском салоне, где…

      – Я в курсе. Что еще?

      Больше у Бивена ничего примечательного не было, но разговор с маленьким психиатром и историю с Мраморным человеком он предпочел оставить при себе. На всякий случай.

      – Короче, –

60

Битва на Сомме – крупнейшее сражение Первой мировой войны на реке Сомме, происходившее с 1 июля по 18 ноября 1916 года, одно из самых кровопролитных в истории; потери с обеих сторон были огромны, но англо-французские войска в итоге получили стратегическое преимущество, а потери Германии в ходе этой битвы, а также под Верденом в середине 1916 года сильно подорвали боеспособность и моральный дух немцев.