Тимур и его команда. Аркадий Гайдар

цыпочках вышла из комнаты.

      Здесь, узнав от Тимура, какая с ним сегодня случилась беда, она позабыла все Ольгины наставления и охотно вызвалась помочь ему наладить ею же самой оборванные провода.

      Когда работа была закончена и Тимур уже стоял по ту сторону изгороди, Женя ему сказала:

      – Не знаю за что, но моя сестра тебя очень ненавидит.

      – Ну вот, – огорченно ответил Тимур, – и мой дядя тебя тоже!

      Он хотел уйти, но она его остановила:

      – Постой, причешись. Ты сегодня очень лохматый.

      Она вынула гребенку, протянула ее Тимуру, и тотчас же позади, из окна, раздался негодующий окрик Ольги:

      – Женя! Что ты делаешь?..

      Сестры стояли на террасе.

      – Я тебе знакомых не выбираю, – с отчаянием защищалась Женя. – Каких? Очень простых. В белых костюмах. «Ах, как ваша сестра прекрасно играет!» Прекрасно! Вы бы лучше послушали, как она прекрасно ругается. Вот смотри! Я уже обо всем пишу папе.

      – Евгения! Этот мальчишка – хулиган, а ты глупа, – холодно выговаривала, стараясь казаться спокойной, Ольга. – Хочешь, пиши папе, пожалуйста, но если я хоть еще раз увижу тебя с этим мальчишкой рядом, то в тот же день я брошу дачу, и мы уедем отсюда в Москву. А ты знаешь, что у меня слово бывает твердое?

      – Да… мучительница! – со слезами ответила Женя. – Это-то я знаю.

      – А теперь возьми и читай. – Ольга положила на стол полученную ночью телеграмму и вышла.

      В телеграмме было написано:

      «На днях проездом несколько часов буду Москве число часы телеграфирую дополнительно тчк Папа».

      Женя вытерла слезы, приложила телеграмму к губам и тихо пробормотала:

      – Папа, приезжай скорей! Папа! Мне, твоей Женьке, очень трудно.

      Во двор того дома, откуда пропала коза и где жила бабка, которая поколотила бойкую девчонку Нюрку, привезли два воза дров.

      Ругая беспечных возчиков, которые свалили дрова как попало, кряхтя и охая, бабка начала укладывать поленницу. Но эта работа была ей не под силу. Откашливаясь, она села на ступеньку, отдышалась, взяла лейку и пошла в огород. Во дворе остался теперь только трехлетний братишка Нюрки – человек, как видно, энергичный и трудолюбивый, потому что едва бабка скрылась, как он поднял палку и начал колотить ею по скамье и по перевернутому кверху дном корыту.

      Тогда Сима Симаков, только что охотившийся за беглой козой, которая скакала по кустам и оврагам не хуже индийского тигра, одного человека из своей команды оставил на опушке, а с четырьмя другими вихрем ворвался во двор.

      Он сунул малышу в рот горсть земляники, всучил ему в руки блестящее перо из крыла галки, и вся четверка рванулась укладывать дрова в поленницу.

      Сам Сима Симаков понесся кругом вдоль забора, чтобы задержать на это время бабку в огороде. Остановившись у забора, возле того места, где к нему вплотную примыкали вишни и яблони, Сима заглянул в щелку.

      Бабка набрала в подол огурцов и собиралась идти во двор.

      Сима