Клуб бессмертных. Алекс Норич

Филиппа среди посетителей. Светлая кудрявая голова за столиком у окна, обращенная в сторону входа, выделялась на фоне разношерстных макушек и затылков, чьи владельцы лениво копались в смартфонах или рассеянно смотрели в окна. Пробираясь между столиками, я с удивлением поймала себя на скромной гордости: самый красивый мужчина из присутствующих ждет именно меня. Господи, Даня, студенческие годы давно позади, ты замужем и мать двоих детей! Откуда подростковые эмоции?

      Филипп выбрался из-за столика и выпрямился во весь свой громадный рост.

      – Привет, коллега! – Официально произнес он и тут же обнял меня, совершенно не официально. Затем чуть отстранился и осмотрел с головы до ног смешливым темно-серыми глазами. – Ты стала еще лучше, чем была.

      Филипп всегда умел, не рассыпаясь в комплиментах, дать девушке понять, что она особенная. Возможно, в него влюблялись не только за красоту, но и за искренний интерес, с которым он смотрел на всех, с кем общался, даже мимолетно.

      – Просто похудела на пару килограммов с тех пор, как мы виделись в последний раз. – Зачем-то объявила я и смущенно перевела разговор в «деловое» русло.

      – Так что за профессиональный вопрос?

      – Сейчас всё расскажу. – Он дождался, пока я сяду, и устроился напротив, не без труда втиснув неприлично длинные ноги под столик.

      – Что ты будешь?

      – Облепиховый чай.

      Он обернулся к стоявшей наготове девушке-официантке, не отрывавшей от него зачарованного взгляда.

      – Можно попросить у Вас облепиховый и два двойных эспрессо?

      – Два двойных?! – Ахнула я. – Похоже, скучный разговор нам предстоит.

      Филипп ухмыльнулся.

      – Тема интересная, но мне пришлось ночь не спать, чтобы подготовиться к разговору.

      Дружелюбная ухмылка сменилась сосредоточенностью, а серые глаза в тени густых ресниц потемнели. Кудрявая шевелюра, обрамляющая рыцарское лицо, казалась неуместной, но от нее сложно было отвести взгляд. Я боролась с желанием протянуть руку и убрать с Филиппового лба капризную пшеничную прядь. Черты его лица были не так уж совершенны: надбровные дуги выдавались вперед, а верхняя губа казалась слишком тонкой. В профиле улавливалось что-то орлиное, и белозубая улыбка производила впечатление хищной. Но, странным образом, несовершенства лишь добавляли ему притягательности.

      Поддавшись давнему студенческому мороку, я никак не могла сосредоточиться на его словах. Лишь постепенно смысл истории стал проникать в мое сознание.

      – Все это очень странно. Факты сыплются со всех сторон. У нас в клинике за последние три года было несколько случаев острых аутоиммунных заболеваний. Они не идентичны друг другу, но общие черты все же видны: очень агрессивное начало и быстрое течение. Вначале мы с ними как-то справлялись, а потом начались смерти. Что бы мы ни предпринимали, болезнь прогрессировала, и за четыре-пять дней мы теряли пациентов. Счет, конечно, идет не на сотни, но девять случаев попадает в эту категорию. Не все, кого мы диагностировали, лечились у нас, некоторые