Свеча на ветру. Ольга Озерцова

Андрея Юрьевича вмешаться. Но только зря.Не отдаст за него княгиня Ольга Юрьевна дочь могущественного князя, ведь сестры Евфросиньи уже были отданы за королей польского и венгерского.

      Заметив, как сочувственно смотрит на него Лука, Игорь понял, что многие уже знают про его судьбу. Когда он упросил боярина взять его с собой, он хотел увидеть свою невесту, потому что он ее почти ненавидел за тот отказ, которого все ожидали. Кажется, ему хотелось высказать этой спесивой, как он думал., княжне свою злость. Но случилось все совсем по-другому.

      Кем были те разбойники, которые напали на обоз княгини Ольги Юрьевны, они так и не узнали. Игорь кинулся в схватку как всегда безрассудно, но это и решило исход дела. Так вот они впервые встретились. И когда он увидел ее испуганные глаза , все изменилось. Заметив , как они смотрят друг на друга, боярин посоветовал Игорю не говорить княгине, кто он. И княгиня разрешила своим спасителям сопровождать их.

      Он мог иногда видеться и разговаривать с Евфросиньей по дороге во Владимир. Плохо, что теперь была задета не только его гордость.

      Ему было тяжело, когда он не слышал ее голоса. Как иногда для кого-то пение в церкви или прикосновение к святой иконе, так для него один голос этой обыкновенной по сути девушки изгонял печаль. Не то, чтобы вся тяжесть и боль кругом исчезали, нет, но все наполнялось какой-то легкостью, как запах первых весенних листьев, беспричинной и истинной. Хотелось смеяться, нет – улыбаться. Наверное, когда так любят женщины, им снится, что они летают.

      Он же не мог быть в каменных палатах, в городе, он все время скакал по полям на коне, бродил по лесу. И тогда однажды он узнал как жгло ее воспоминание о нем, об их первой встрече…

      Сейчас он надеялся, что никто не заметил его переживаний, так как наконец появился князь Андрей, скакавший рядом со своей княгиней Улитой, И все глаза обратились на них.

      А однорукий вдруг выступил вперед из толпы, неотрывно глядя на княгиню. У нее было бледное, еще прекрасное лицо. Но губы ее были жестко сжаты, черные брови приподняты в каком-то изломе. Чудилось в этой красоте что-то сосредоточенное и затаенное. Она вдруг остановилась перед одноруким.

      – Мне знакомо твое лицо.

      – Да, княгиня, я был смердом твоего отца, а потом вот, видишь, монастырский холоп, да нищий.

      Княгиня кинула ему монету и быстро поскакала дальше. Но князь, уже проехавший вперед, вернулся и посмотрел прямо на однорукого.

      – О чем речь держал с княгиней?

      – Милостыню она мне подала и про руку спросила.

      Князю показалось, что он увидел, как глаза однорукого вспыхнули будто адским огнем. Но нет, наверное, почудилось, взгляд холопа снова был безучастным. Князь отвернулся, и поскакал вслед за княгиней.

      – Так ты и вторую руку не убережешь, – звонарь покачал головой.

      – Может и так. Однако вспомнила наша княгиня про своего отца боярина Кучку. Ради того и второй руки потерять не жалко. Грешное то было дело, да неправое. Может , оно не раз еще отзовется. Многое с ним связано.Завида