Не от мира сего. Александр Михайлович Бруссуев

формы любые производные кузнечного молота, так его подведет. Договор был дороже денег, обратного хода не имел, поэтому казался заведомо выгодным.

      Илейко только попросил для себя маленькую книжицу в простом кожаном переплете, что валялась у торговца в повозке. А в остальном он был согласен идти казаком к этому барыге и выполнять всякие работы по его воле и прихоти. Тот легко расстался с рукописью и уже представлял себя, как самого главного торгового властителя: никто не посмеет перечить, когда рядом будет стоять этакий гигант.

      – Он мой казакку, – объявил он наместнику.

      – И ты будешь его содержать? – по заведенному порядку поинтересовался княжий человек.

      – Буду, буду, – согласился торговец.

      Но ничего не вышло. В самом скором времени узнав, что богатырь не может ходить, барыга поскучнел лицом, подсчитал что-то в уме и уехал, не сказав ни слова. Илейко остался в телеге и благополучно вернулся с отцом в Вайкойлу. Но никто не знал, что этот невинный, казалось бы, обман с казачеством, обернется в далеком будущем большими неприятностями. Для всех, в том числе и самих ливов.

      Как-то зимой к удивлению и радости пришел Бусый. Илейко, будучи в своей кодушке, вдруг почувствовал, что непременно надо выбраться на улицу, где мороз и луна. Влекло его это странное ощущение, будто зовет кто-то.

      Накинув на плечи овчинный полушубок, выполз за дом, а там – волк.

      – Ну, здравствуй, здравствуй, Бусый, – сказал он. – Давно не виделись.

      Зверь в ответ один раз вильнул хвостом. Выглядел он совсем неплохо: пушистый и мордатый, глаза внимательные и умные.

      – А я тебе, уж не обессудь, никакого гостинца-то и не приготовил. Думал, ушел навсегда в свои леса счастливой охоты, а ты вот заматерел. Ну что же – понимаю, дело житейское: волчица, волчата, стая. Все, как у людей.

      Бусый в знак согласия сначала сел, а потом лег, положив лобастую голову на вытянутые передние лапы. Замер, только брови повторяли движения чутких глаз, не сводящих взгляда с человека.

      – Ну, что тебе рассказать? – пожал плечами Илейко. – Все у меня без изменения, теперь я тахкодай, да еще и казакку.

      Потом, посмеиваясь, рассказал, как сделался батраком какого-то слэйвина. Волк слушал внимательно, не перебивая и не задавая уточняющих вопросов. Он умел понимать интонацию, мимику и язык неспешных жестов. Бусый был благодарным слушателем, к тому же он никогда не попытается применить услышанное в корыстных целях, не говоря уже о насмешках. Словом, лучший собеседник – это зверь.

      На следующую ночь оба явились с подарками. Илейко принес мозговую кость, изъятую из производства холодца. Волк – белого зайца с недовольной гримасой на ушастой морде. Конечно, кому понравится быть схваченным во время удалого бега по полям и опушкам, придушенным и не съеденным, да еще преподнесенным в качестве подарка.

      Оба растрогались. Волк виду не подал, кость с рук не взял, но с удовольствием принялся за нее, едва только лив отошел на позволительное