Страх (сборник). Эдуард Хруцкий

ему. В прошлом году на Почтово-Голубиной улице в Кунцеве брали они бандгруппу, теперь опять какие-то странные дела.

      До него доносились собачий лай и крики милиционеров. Потом Колька услышал быстрые шаги и тяжелое дыхание людей. Он вынул пистолет и загнал патрон в ствол. Доски раздвинулись, и к ногам Никитина кто-то выкинул два чемодана и узел.

      Потом из щели вылезли двое парней. Один лет двадцати, второй совсем пацан.

      – Ручки поднимите, – сказал насмешливо Никитин, – уголовный розыск.

      Перед ним стояли два человека в тельняшках, на которые были надеты пиджаки, в смятых в гармошку сапогах-прохорях, в кепочках-малокозырочках. У того, что постарше, руки синие от наколок.

      – Мусор, гад, – захрипел он и выдернул из-за голенища финку.

      – Ну, ты, окоротись. И нож брось, придурок, а то я тебя шлепну. – Никитин вынул из-за спины руку с пистолетом.

      Но блатарь уже приготовился к прыжку, и Колька не стал ждать. Он выстрелил точно в руку вора, и тот заорал, забился. Второй в ужасе обмочил штаны.

      – Ну, вы, урки с гондонной фабрики, – Никитин повел стволом пистолета, – быстро к забору.

      Никитин увидел, как штаны у пацана стали черно-мокрыми.

      В лаз просунулась голова майора.

      – Что у тебя?

      – Да вот, – лениво ответил Никитин, – двух уркаганов с чемоданами и узлом прихватил.

      – А чего стрелял?

      – А вот этот шустряк на меня с ножом прыгнул.

      – Этот… Ну спасибо тебе, Никитин. Это же Мишка Жерех. Мы все его никак заловить не могли. Он в сорок втором на нелегалку ушел, чтобы на фронт не попасть, так и лепит скачки по квартирам. А второй, который от страха обмочился, Витька Зубцов по кличке Зуб. Торговлю билетами у кинотеатра и клубов держит. Вот и попался на скоке. Решил в домушники податься.

* * *

      В доме Зацепиной все было перевернуто, хозяйка, крашеная блондинка, еще не снявшая с головы бигуди, размазывала по щекам слезы.

      – Я пошла в туалет, значит… А они… Значит, схватили меня… Связали, значит… А один помоложе, значит… он мне груди жал… Я, значит, говорю… Хочешь, значит, и тебе дам… Только не трогай, значит… А тот, что постарше… На хрен ты нам нужна, корова крашеная. Значит… Мы с твоим товаром, значит, молодых найдем.

      – Это вы, гражданочка Зацепина, о своих переживаниях Славе расскажите. – Никитин уселся на стул и закурил.

      – Какому Славе? – Зацепина словно поперхнулась.

      – А тому, что у тебя два чемодана меха оставил.

      – Мой это мех, от бывшего мужа остался.

      – Ты мне горбатого не лепи, Зацепина, а то из потерпевшей враз в бандпособники попадешь.

      Никитин вынул из чемодана шкурку песца.

      – Видишь штамп? Фактория на Новой Земле. Твой покойный там, что ли, работал?

      – Он в винном магазине стахановцем был, – засмеялся майор, – в сороковом до того напился, что умер прямо в подсобке.

      – Вот она, суровая жизненная правда, Зацепина. – Никитин встал, угрожающе наклонился над женщиной. – Не крути мне двадцать шестой талон…

      – Ох, – захохотал начальник угрозыска, – ну