Трактир. Живиль Богун

Брызги из-под колес обдали Иду…

      Вернее, Нинет. Теперь ее звали Нинет, то есть Антуанетта, но так к ней обращался только старик-священник, когда обходил рабочие кварталы перед Пасхой и Рождеством. Подол ее юбки, и без того мокрый и грязный, стал еще мокрее и грязнее. Как и стоптанные башмаки, которые были ей настолько велики, что приходилось обматывать шнурки вокруг щиколоток, дабы не спадали на ходу. Нинет оглянулась, испуганно и растерянно. Взгляд снова упал на куклу в витрине магазина. На серо-буром фоне улицы фарфоровая барышня в блестящих шелках казалась сказочно прекрасной. Она была чудом! Частицей небесного царства, выставленной напоказ, чтобы люди помнили: рай существует. Не для всех, конечно, но все же…

      – Опять глазеешь, дуреха?

      От толчка в спину Нинет чуть не врезалась головой в стекло витрины. Брат был младше ее на год, но выше и плечистее. Он уже работал на бумажной фабрике, там же, где и отец, а в ночь на субботу разгружал на рынке повозки с рыбой, зерном и овощами. На дополнительно заработанные су покупал себе всякую вкуснятину: кусок белого пирога с патокой или кружку жирных сладких сливок. Иногда приносил младшим братьям яблок, побитых или червивых, и мальчишки прямо дрались за угощение. Нинет тоже пошла бы работать куда-нибудь, судомойкой, например, как соседская Рози, ее ровесница; однако приходилось смотреть за малышней, пока мать разносила клиентам выстиранное белье. Вот если бы она хоть чуток подросла и стала сильнее, могла бы сама разносить, вместо матери, а не сидеть с вечно орущими детьми – двумя братьями и сестрой, которой едва исполнился год. Увы, пока заплечная корзина была тяжелее самой Нинет. Лишь однажды она относила выстиранные покрывала в дом аптекаря и через открытую дверь кухни разглядела часть комнаты напротив: красивый зеленый ковер, комод и угол кровати с резными столбиками. Господи, какое счастье, должно быть, жить в такой комнате…

      – Дуй домой, глупая гусыня, мать тебя обыскалась! – прохрипел брат навеки осипшим голосом: разбавленную ледяной водой бумажную массу вычерпывали вручную. – И нечего пялиться на то, чего у тебя никогда не будет, даже и не мечтай! – добавил он со злой обреченностью и пошел дальше широкими шагами, понурив голову и сутулясь, как старик. Смена через четверть часа, хорошо еще, сразу догадался, где искать дуреху-сестру.

      А Нинет и не мечтала. Даже если бы случилось чудо и кто-то, ангел, например, подарил бы ей такую куклу… О нет! Несносные младшие братья тотчас сломали бы ее, перепачкали, разодрали бы в клочья, как разодрали книжку про Деву Марию и младенца Иисуса, ее единственную книжку, подаренную старым священником в прошлый сочельник; Нинет не умела читать, но там были такие красивые картинки! А сестренка, даром что еще не ходила, добралась-таки до глиняной свистульки, которую отец давным-давно принес Нинет с ярмарки – добралась и разбила о каменную ступеньку…

      Поэтому Нинет послушно развернулась и поплелась в другую сторону, домой. Но не успела дойти до угла здания, как новехонький, блестящий