Трактир. Живиль Богун

я, дурак, обрадовался, что по душе кошачьей пришелся!

      – Мы бы все равно тебя нашли, – Марк устроился верхом на бревне. – Рекс – лучший в своем деле. Однако без помощи кота пришлось бы попотеть. И так, знаешь ли, насмотрелись досыта.

      – Ага, сплошные боевики! – согласился Константин с невеселой усмешкой. – У кого свет в конце тоннеля, а у кого – только мрак, треск и грохот… – он внезапно посерьезнел. – Будешь меня арестовывать? Учти, без боя не сдамся!

      – Я что, похож на жандарма? – парировал Марк. – Не волнуйся, я обычный трактирщик. Давай просто поговорим.

      – Ну давай, коль не шутишь, – беглец уселся на ствол второго поваленного дерева лицом к собеседнику.

      – Рассказывай, зачем сюда вернулся. Неужто из-за девушки? – Марк кивнул в сторону избушки лесника.

      – Я слово дал, что ее не брошу! Но это долгая история…

      – Ничего, я не спешу.

      – Ну ладно… Лесник, отец Элишки, приютил меня, сироту, вырастил, выкормил, своему делу обучил. А когда мне взбрело в голову мир посмотреть, отпустил с Богом. Только просил дочь не оставлять на произвол судьбы – матушка ее к тому времени скончалась уже. Да и полюбили мы с Элишкой друг друга по-настоящему, даром что росли под одной крышей как брат и сестра… Но затянула меня жизнь вольная! А тут еще приятель подговорил вступить в имперскую армию: Леопольд как раз издал указ удвоить численность пехоты и кавалерии, поскольку турки явно готовят наступление. Меня, такого рослого, хотели взять в личную гвардию императора. И тут пришло известие с родины, что помер старый лесник. Элишка, значит, одна осталась… – Константин умолк, опустив голову на руки.

      – Я так понимаю, тогда, в первый раз, ты к ней не вернулся? – спросил Марк, когда молчание затянулось.

      – Думал, годик-два послужу, затем уволюсь и вернусь. Написал Элишке, чтобы пожила пока у тетки в соседнем селении, ну и чтобы ждала меня, конечно… Только она не дождалась.

      – Что, замуж за другого вышла?

      – Умерла. От чумы.

      Константин снова замолчал. Но Марку больше объяснений и не требовалось. Чувство вины – самый крепкий якорь! Вдобавок нарушенное обещание… Вот и бросался парень в самые горячие точки столетий, гонимый необъяснимой душевной мукой – словно Орест, преследуемый эриниями…

      – А когда ты вернулся, воспользовавшись услугой нашего трактира, – продолжил Марк за беглеца, – то решил переиграть историю заново. Вполне логично. Но ты ведь понимаешь, что судьбу девушки этим не изменишь? Ее все равно унесет чума…

      – Понимаю! – Константин резко поднял голову: в глазах, потемневших от боли, читалась стальная решимость. – Зато умрет она не в полном одиночестве, проклиная весь род мужской – вероломный, подлый, недостойный доверия! Я мог бы подарить ей хоть недолгое, но настоящее счастье…

      Марк задумался. Желание беглеца было понятно и по-своему резонно. Таким образом он действительно мог исправить если не нынешнюю, то хотя бы будущую судьбу девушки. Обиженным женщинам, ушедшим из жизни