Бремя перемен. Светлана Владимировна Кобелева

Крегара зловеще блеснули.

      – Если тебе неприятно – мы с ребятами можем спокойно убраться.

      – Тогда вы не получите оплату, о которой договаривались.

      Головорез схватился за рукоять меча, и, казалось, еще минута – и на свет появится клинок, но рука медленно соскользнула с рукояти и повисла вдоль тела.

      – Надеюсь, ты меня не за этим позвал, Моруэль? Что ты хотел сообщить?

      – Мы остановимся здесь. Ты со своими ребятами будешь ночевать в сарае, а расспросы продолжишь завтра утром.

      Крегар гневно сжал кулаки, но против ничего не сказал, лишь кивнул в знак согласия. И той же шатающейся походкой направился к своим соратникам. Моруэль глубоко вдохнул и расслабил тело, которое напряглось в последние минуты разговора. Кинув еще раз взгляд на шайку Крегара, он зашел в таверну.

      Грог

      Заглянув в окно, солнце осветило всю комнату. Солнечные зайчики, весело резвясь, пробежали по столешнице, перепрыгнули на стул, высветили печку и умчались прочь. На их месте появились новые, так же резвясь, промчались по всей комнате, а заодно и по лицу гнома, который вошел в горницу. Прикрыв глаза, он пробурчал что-то себе под нос, а затем направился в угол, где стоял таз с водой. Грог ополоснул лицо, руки и вытерся льняным полотенцем. Услышав за своей спиной шаги, он слегка повернул голову, чтобы посмотреть, кто там.

      – Это ты, Клем?

      – А кто еще это может быть, а? Киа в эту пору еще спит.

      Клем подошел к тазу и тоже принялся умываться.

      – Мне сегодня надо съездить в деревню, подкупить провианта. Так что за главного в доме остаешься ты. Следи за порядком.

      Клем отфыркиваясь, повернул голову в сторону Грога.

      – Мне об этом даже напоминать не нужно! Можешь спокойно отправляться.

      Грог улыбнулся и поспешил во двор. Клем последовал за ним и помог запрячь лошадей в повозку.

      Вскоре гном направился в сторону деревни и, доехал до нее довольно быстро, воспользовавшись тайными путями.

      Моруэль

      Убрав со лба прядь волос, Моруэль запахнул плотнее плащ и спустился вниз. Главный зал постоялого двора оказался почти пуст, лишь в дальнем углу сидел один посетитель. Он изредка отхлебывал эль из кружки, бренчал на лютне и тихо напевал одну из первых песней знаменитой колдуньи Азизель:

      «Осадив у ворот вороного коня,

      На закате тревожного зимнего дня,

      В ста верстах от границы, где грохот боев

      Оглушает, стирая значение слов,

      Я раздумывал, где б раздобыть мне ночлег,

      А в воротах возник пожилой человек.

      Снял он шапку, отвесив мне низкий поклон,

      Вопрошая, чем был я сюда занесен.

      Подождал я с ответом, всмотрелся в него,

      Не заметил дурного в нем ничего.

      С виду просто старик, не из тех хитрецов.

      Я ведь сразу умел отличать подлецов.

      Ну а этот мужик даже горд был слегка,

      И в глазах его плавала тихо тоска…»

      Моруэль