Употреблено. Дэвид Кроненберг

ласкаешь и знаешь, что это правда. Мне точно не выкарабкаться.

      – Но Мольнар сказал…

      – Мольнар – странный человек, чудак. Он хирург, то есть техник. Есть вещи, которые нельзя победить с помощью его аппаратуры, но Мольнар об этом и знать не хочет. Я вообще удивилась, когда очнулась и обнаружила у себя грудь. Думала, он увлечется и отрежет ее совсем. Почти разочаровалась, увидев, что все при мне и я почти цела. Мольнар направил меня в другую клинику, на сей раз в Люксембурге. Сомнительное предприятие, впрочем, Мольнар и сам сомнительный, но в голове у меня тоже есть маркер, который означает, что и туда мне суждено поехать и позволить им проделывать со мной всякое, пока не умру.

      Натан лишь старался смотреть, не отрываясь, в беспокойные Дунины глаза и чувствовал себя обыкновенным сентиментальным человеком, не способным вымолвить ни слова. Мог ли он заговорить с ней о классических концепциях искусства и, следовательно, красоты, основанных на гармонии, вступавших в противоречие с теориями современности, теориями времен постиндустриальной революции, постпсихоанализа, основанными на болезнях и расстройствах? Мог ли привести аргументы в пользу того, что эта новая, преображенная болезнью Дуня – авангардное воплощение женской красоты? Он не посмел, зато она посмела.

      – А пока я жива, мне больше нечем соблазнять, кроме аромата смерти. Моего летального парфюма. И мне хочется, чтобы тебе он казался соблазнительным, понимаешь? Ведь таково мое будущее, а я не хочу остаться одна. Так что я, может, попрошу тебя поговорить со следующим моим любовником. Подбодрить его, сказать, что можно войти в меня глубоко-глубоко и ничего не бояться. Или однажды ночью позвоню тебе и скажу: прилетай, я хочу, чтоб ты вошел в меня сзади и задушил. А почему нет? Зачем упускать такой случай?

      Дуня замолчала. На протяжении всего разговора она отчаянно пыталась заглянуть Натану в глаза. И вдруг улыбнулась шокирующей доброй, нежной улыбкой.

      – Ты приедешь, Натан? Приедешь, если я позвоню?

      Натан направился к раздвижным стеклянным дверям зала ожидания “Дунай клаб” авиакомпании “Малев” и тут вспомнил, что недавно жаловался Наоми на свой телефон, а она сказала: “Лучше убей меня сразу”. Приближаясь к стойке регистрации, Натан вообразил, как входит в Наоми сзади и душит ее. Ее руки связаны за спиной поясом от махрового гостиничного халата. Ее длинная шея целиком во власти его рук. Лицо Наоми искажено прекрасной и пугающей гримасой экстаза, рот приоткрыт, и воображаемый Натан знает: в последний раз они занимаются сексом, после этого секса уже ничего не может быть. У стойки крайне неприятная тетка в униформе самого казенного вида – на ней был даже надоевший красный галстук с узором из стилизованных крылышек разных цветов – объяснила Натану, что копия членской карточки и прочие сомнительные бумаги, врученные ему Мольнаром, недействительны и поэтому она не может допустить Натана в землю обетованную – зал ожидания “Дунай клаб”. Выкатываясь вместе с чемоданом из зала и направляясь к выходу на посадку, юноша только