Грозный. Буденновск. Цхинвал. Донбасс. Александр Сладков

парень! Говорит, командира грудью прикрыл! Видишь, как после попадания в «броник» кашляет!

      Между койками с ранеными к нам пробираются два автоматчика. Один тыкает солдата стволом в бок:

      – Вставай, падла! Тебе тут уже коньяк носят! Давай обратно в зиндан, скотина!

      Солдата уводят. Вадик остается сидеть с открытым ртом. Один из конвоиров уходя, бросает через плечо:

      – Да мародерина он! По квартирам шарил. Командир приказал арестовать. Простудился взаперти, вот и дохает! Под суд его, суку, надо!

      Вадик молча опрокидывает содержимое кружки себе в рот. Коньяк, по-моему, марки «Вайнах». Где-то рядом, на берегу Сунжи, стоит коньячный завод. Наши его поспешили взять в первую очередь. Теперь «горючим» обеспечена вся группировка. Коньяком моют руки, а бывает и ноги, растапливают печки и просто пьют, наконец. Вот воды мало. Зато есть яблочный сок. Опять же, трофейный. Каждый день привозят с консервного завода. Там этих запасов полно.

      На кучу битого кирпича откуда-то из подвала вскарабкивается пьяный, заросший черной щетиной военный. В глаза бросается ослепительная белизна рубашки. Собственно, всей рубашки не видно. Лишь ворот выложен поверх грязного камуфляжа, как на пиджак. О! Косак! Женя. Начальник командного пункта ПВО корпуса. Ему откуда-то достался целый склад абсолютно новых, упакованных в целлофан белых рубашек. Вот Женя и меняет их каждый день.

      Ехать на войну Косаку было не обязательно. У Дудаева была, конечно, своя авиация – но летчиков не было. А самолеты его наши бомберы и штурмовики пожгли. Но свое отсутствие в списках убывающих из Волгограда в Чечню Евгений Иванович Косак воспринял как личное оскорбление. И дошел до самого Рохлина. На него смотрели, как на умалишенного. Проще было трусов понять, которые бежали из корпуса вплоть до отправки последнего эшелона.

      – Трактор! Где мой пулемет?

      Трактор – это кличка Жениного ординарца. Он выволакивает на свет РПК.

      – Товарищ полковник, у него затворная рама не двигается!

      – Делай! Я журналистам хочу подарить!

      Косак поворачивается ко мне. Запах не переработанного печенью коньяка бьет мне в нос, как хороший джеб:

      – Саня, хошь пулемет?

      – Да не, не надо.

      – Ну тогда я Вадику отдам.

      – А что, я возьму!

      – Во! Молодец! А Куку я ружье охотничье подарю. У меня есть. Отвезешь его, Серега, домой, как трофей!

      Кук дипломатично молчит. А Женя куда-то пропадает на минуту и появляется передо мной уже с автоматом:

      – Саня, ну возьми хоть автомат! Духовский, трофейный!

      Сзади его дергает за рукав подбежавший следом боец в каске и бронежилете. Лицо бойца измазано сажей, и он чуть не плачет:

      – Товарищ полковник, отдайте, пожалуйста!

      Женя разворачивает и бьет солдата кулаком по лицу.

      – А чего ты спишь на посту? Вот подарю журналистам твой автомат, будешь знать!

      Вадик наклоняется ко мне и шепчет:

      – А че, отправим