Материалы биографии. Эдик Штейнберг

старый мир разрушим…

      Законный вопрос: «Кто его будет собирать?» …Может быть, только под кнутом.

■ ■ ■

      Если художник свободен, то есть ли у него ответственность перед этой свободой?

      Художник свободен? Да. Но свобода его – это дар ему. Поэтому и предельная честность художника сказать, что мое «Я» не существует.

■ ■ ■

      В. Татлин – русский Леонардо – загадка географии. Он свое «Я» направил в культуру Возрождения. Но, как известно, в России никогда Возрождения не было…

      Летатлин и Башня никуда не улетели, а просто спланировали в сундуки.

      Поздний же В. Татлин – блестящий живописец, возвращаясь к ранним работам, начал вести разговор с собой.

■ ■ ■

      Первый раз вижу раннего В. Кандинского. Ему выпал жребий расширить в живописи горизонты духовного. Он пришел в искусство как работник и открыл абстрактное случайно.

      Его корни – в «Мире искусства» (М. Врубель, А. Скрябин) и в русской этнографии. Многие сюда заглянули: М. Ларионов, Н. Гончарова, К. Малевич, В. Татлин, П. Филонов. Но В. Кандинский увидел-услышал.

      Русский европеец остался на всю жизнь заворожен магической культурой Востока. Он, не нарушая табу, всегда осторожно строил свою философию творчества. Кандинский родился, чтобы не покорить мир, а видеть и слушать его.

■ ■ ■

      «У нас нет Акрополя. Наша культура до сих пор блуждает и не покидает своих стен. Зато каждое слово словаря Даля есть орешек Акрополя. Маленький кремль – крылатая крепость номинализма, освященная эллинским духом на неустанную борьбу с бесформенной стихией-небытием, отовсюду угрожающей нашей истории». Глядя на поэтический автограф О. Мандельштама, снова из памяти вызвал его слова, эти камни русского Акрополя.

      Леф. «Язык Ленина». Здесь: разрушение стен.

■ ■ ■

      П. Гоген бежал на Таити из страха перед новым европейцем, ища спасения в архаике первобытного мышления.

      Н. Гончарова и М. Ларионов бегут из России в Европу. Но, прожив полжизни в Париже, они остаются русскими. Ибо их формальные открытия связаны с народным творчеством – пониманием народности как высшего расцвета личности.

■ ■ ■

      П. Филонов сознательно подчиняет себя времени, но его художественное бессознательное рисует трупы, угадывая будущее истории («Пир королей», 1915). Мы короли, но без корон. Это какие-то монстры, более страшные и уродливые, чем «мертвые души» Н. Гоголя.

      Считали с Галей, сколько человек нарисовано на картине. Оказалось – 11.

■ ■ ■

      А скоро А. Блок напишет поэму «Двенадцать». Но у Блока – впереди Христос. Значит, в будущем Начало.

      Поздний П. Филонов весь погружен в потустороннее и парит над паутиной, вытканной временем. Картины превращаются в кристалл. Его художественное бессознательное не детерминировано социальной историей.

      А. Платонов и П. Филонов – близнецы в любви к своим персонажам, которые не ведают, что творят.

■ ■ ■

      Ночь на дворе. Барская лжа!

      После меня – хоть потоп.

      Что же потом? – храп горожан

      И