Сияние снегов (сборник). Борис Чичибабин

надобно служить

          и петь «тарам-там», –

      а как хотелось бы прожить

          одним талантом.

      Махну, подумавши, рукой:

          довольно бредней, –

      не я единственный такой,

          не я последний.

      Добро ль, чтоб голос мой гремел,

          была б охота,

      а вкалывал бы, например,

          безмолвный кто-то?

      Всему живому друг и брат

          под русским небом,

      я лучше у церковных врат –

          за нищим хлебом.

      Пускай стихам моим пропасть,

          без славы ляснув, –

      зато, веселым, что им власть

          мирских соблазнов?

      О, что им, вольным, взор тупой,

          корысть и похоть,

      тщеславье тех, кто нас с тобой

          берет под ноготь?

      Моя безвестная родня,

          простые души,

      не отнимайте у меня

          нужды и стужи.

      В полдневный жар, в полночный мрак,

          строкой звуча в них,

      я никому из вас не враг

          и не начальник.

      Чердак поэта – чем не рай?

          Монтень да тюлька.

      Еще, пожалуйста, сыграй,

          моя свистулька.

      Россия – это не моря,

          леса, долины.

      С ее душой душа моя

          неразделимы.

1965

      «Меня одолевает острое…»

      Меня одолевает острое

      и давящее чувство осени.

      Живу на даче, как на острове,

      и все друзья меня забросили.

      Ни с кем не пью, не философствую,

      забыл и знать, как сердце влюбчиво.

      Долбаю землю пересохшую

      да перечитываю Тютчева.

      В слепую глубь ломлюсь напористей

      и не тужу о вдохновении,

      а по утрам трясусь на поезде

      служить в трамвайном управлении.

      В обед слоняюсь по базарам,

      где жмот зовет меня папашей,

      и весь мой мир засыпан жаром

      и золотом листвы опавшей…

      Не вижу снов, не слышу зова,

      и будням я не вождь, а данник.

      Как на себя, гляжу на дальних,

      а на себя – как на чужого.

      С меня, как с гаврика на следствии,

      слетает позы позолота.

      Никто – ни завтра, ни впоследствии

      не постучит в мои ворота.

      Я – просто я. А был, наверное,

      как все, придуман ненароком.

      Все тише, все обыкновеннее

      я разговариваю с Богом.

1966

      «Когда с тобою пьют…»

      Когда с тобою пьют,

      не разберешь по роже,

      кто – прихвостень и плут,

      кто – попросту хороший.

      Мне все друзья святы́.

      Я радуюсь, однако,

      учуяв, что и ты

      из паствы Пастернака.

      Но мне важней втройне

      в разгаре