Дети радуги. Юрий Гельман

он не знал.

      Потом его нашел Сапожников – с окровавленным лицом и ногой, на которую Федор даже не мог опереться.

      – Спички! – крикнул Алексей, наклоняясь к этому лицу. – Спички есть?

      – Зачем? – простонал Зебра.

      – Это наше спасение! – с надеждой в голосе даже не пояснил, а прокричал ему в лицо Сапожников. – Со спичками мы протянем до утра! Все уехали на «воронке», а нас бросили здесь! А печка в сторожке погасла! Понял, ну?!

      Конкин пошевелился, послушно попытался залезть рукой за пазуху. Алексей упал на колени возле него, оттолкнул его руки и сам стал шарить по карманам чужой телогрейки.

      – А, вспомнил! – Зебра вдруг замер, как фокусник перед исполнением коронного трюка. – У меня была зажигалка. Я как раз собирался прикуривать, когда меня с трактора вертануло.

      – Ну!

      – Уронил, наверное, – вздохнул Конкин. – Где ее теперь искать?

      – Черт, бл…ь! – выругался Сапожников, даже не замечая за собой применение ненормативной лексики. – Попали мы с тобой! Вот это попали!

      – Что, и взаправду никого нет? – Конкин приподнялся на локте, пытаясь оглянуться по сторонам. Ему казалось, что Сапожников шутит, и с этой наглостью надобно разобраться.

      – Говорю же тебе: никого! Я сам упал от того, что по голове чем-то получил. Очнулся – кругом тишина, будто не было никакого бурана. И людей нет – ни ребят, ни охраны.

      – Ни фига себе поворот! – воскликнул Зебра. – Выходит, эти суки позорные бросили нас, так?

      – Бросили, да.

      – А что в сторожке?

      – Говорю же тебе, печка черная. И спичек нигде нет. Копец полный. Правда, там еще граммов сто водки осталось, да сала кусок. Пошли, выпьешь. Хотя водка и не греет вовсе. Тут чай нужен.

      Конкин с помощью Сапожникова встал, попытался идти, однако левая нога у него подкосилась, и он беспомощно рухнул на снег.

      – Не могу! С ногой что-то, – простонал он. – Может, перелом?

      – Я не врач, – ответил Алексей. – Вставай, надо добраться до сторожки. Нельзя тебе в снегу лежать.

      – Ну, помоги, – стиснув зубы, выдохнул Конкин, опираясь на локоть Алексея.

      Кое-как они преодолели несколько десятков метров. Потом, жадно опрокинув бутылку над собой, Зебра влил в распахнутый рот остатки водки. Сел на табурет, стоявший у столика. Стал хищно озираться по сторонам, будто ища добавки – Алексею показалось, что во взгляде Конкина читалось именно это. Затем, скинув рукавицы, отщипнул кусочек хлеба. Долго жевал его, уставясь в пол. Сапожников напряженно сидел рядом, наблюдая за товарищем по несчастью и не перебивая мысли Конкина.

      – Без тепла кранты нам, – сказал тот, наконец. – До утра можем не дотянуть. Ты видел, какая взошла луна? В такую ясную ночь мороз может упасть и за тридцать. Бляха муха, как нога болит! Все равно идти надо!

      – Куда идти? Разве что по следу машины, так это километров